[Маруся]

Глава 19
Франция, Страсбург, 2005 год.
Они прошлись мимо здания университета, поднялись по Блез Паскаль до пересечения с бульваром. Опасаясь слежки, зашли в книжный магазин. Брали с полок книги и битый час делали вид что читают, изредка поглядывая в окно.
Но Манфред так ничего и не вспомнил.
Снова вышли на улицу, Ракеш свернул на бульвар Виктуар, а оттуда на проспект Женераль де Голь.
- Французские танки зашли в город с юга и юго-запада, немцы отступали вот этими улицами, - индус взмахнул рукой, рассекая мир на юго-запад и северо-восток.
Лист равнодушно разглядывал фасады домов, мостовую. Никаких ассоциаций, и тем более воспоминаний это место у него не вызывало, о чём он и сказал Ракешу.
- Может, пройдём южнее? Там есть две улицы - Лондон и Рене Декарт. Сохранилось много старых строений...
Манфред отрицательно покачал головой.
- Мне незнаком этот город, Ракеш. Я никогда тут не был. Впрочем, как и во Франкфурте.
- Постойте, как же так! Вы нашли дом, вспомнили квартиру...
Манфред жестом остановил Ракеша.
- Знаете, я не сказал вам тогда... Забыл, или время поджимало. Мои воспоминания о доме очень сильно отличаются от всех остальных. Такое ощущение, что я видел чью-то чужую жизнь, не свою.
- С чего вы так решили?
- Не знаю.
- Попробуйте хотя бы описать ваши мысли.
- То, что я видел до этого, было явным, настоящим, включая и эмоции тоже. Я вспоминал массу деталей уже потом, спустя время и теперь знаю о себе почти всё, за исключением раннего детства. Но, думаю, и вы не сможете вспомнить себя, когда были мальчишкой. В общем, могу рассказать всё, начиная со смерти Вилли и заканчивая кампанией на Кавказе.
- В сорок втором?
Лист кивнул.
- А дальше?
- Дальше - пустота. Как будто всё закончилось на пике Калицкого.
- Там ведь что-то произошло, правда?
- Не могу сказать. Помню, что получил ранение.
- А дом во Франкфурте? Ведь это было уже после войны.
- Я ничего не могу вспомнить, кроме того эпизода. Как будто меня кто-то не пускает дальше, держит за шиворот будто воришку, который забрался в чужой сад.
- Припомните всё с самого начала. Возможно, какая нибудь деталь покажется вам близкой... важной. Возможно, странной. Своего рода ключом.

Манфред помолчал с минуту.
- Поездка в Грайнау. Вот что меня смутило тогда больше всего.
- А что не так?
- Ха! Я только сейчас понял, что мне ровным счётом нечего там делать.
- В каком смысле?
- Там маршруты только для новичков. Ездить туда опытному альпинисту, это всё равно, что заниматься выведением бородавок вместо того чтобы рак лечить - пустая трата времени.
- Хотите сказать, что это были не вы, там, в шестьдесят втором?
- Хочу сказать, что нам пора вернуться во Франкфурт.
Ракеш предложил всё-таки пересечь Рейн и попробовать поискать ответы на восточном берегу.
- Много времени это не займёт. На такси минут двадцать.

Манфред всю дорогу смотрел из окна машины на проплывающий пейзаж. Танки союзников ему не мерещились, отступающие немцы тоже. Он бросил эту затею и стал думать о Марте. О том, что по возвращении он ей позвонит, и они встретятся. Возможно, уже завтра вечером.
Они выехали из города по Гран Пон, за мостом повернули на юг, и Ракеш попросил водителя сбросить скорость. Снова начал расспрашивать относительно местности.
Манфред, который уже устал от однообразных вопросов, молчал и отрицательно покачивал головой. Он ничего не узнаёт. Ни одного места, за которое можно было бы хоть как то зацепиться. Перед поворотом на Страсбург Ракеш остановил такси, рассчитался, и они вышли из машины.

- Основной трассой из города была вот эта, - индус указал на шоссе, ведущее по направлению к границе.
- С северо-запада уже подходили англичане, но они опаздывали, и Леклерк рисковал остаться в котле. Давайте пройдём ещё немного в сторону Келя.
- Послушайте, я уже сказал, что это место мне незнакомо. Плевать я хотел и на Леклерка и на англичан. Даже если я и был здесь, что с того?! Да за шестьдесят лет тут поменялось всё тысячу раз!
- И всё-таки. Здесь не так важно увидеть, как почувствовать. Вспомните пиковую восьмерку.
- Если в самом городе я ничего не узнал, то почему здесь, - Манфред развёл руки в стороны, - я должен что-то почувствовать?
- Потому что это последний шанс, - ответил Ракеш.
- Для кого?
Вопрос Манфреда застал индуса врасплох. Замешательство длилось недолго, но Лист успел заметить, как отразилась на лице Ракеша внутренняя борьба. В итоге тот нашел единственно правильный ответ: "Для вас", но было уже поздно.
Манфред решил, что ничего больше не скажет. Теперь настал его черёд задавать вопросы.

- Сигнал пытались перехватить с шестьдесят второго, так?
- Да.
- Значит, прошло почти сорок пять лет.
- Сорок три. И что? - Довольно дорогое удовольствие, я думаю. Кто-то ведь это оплачивал? Не хотите мне рассказать, кто именно? И ещё! Мне кажется, что вы неплохой актёр, Ракеш.
- С чего вы взяли?
- Вы же с ними заодно, я прав?
Ракеш замялся и испуганно отвел глаза.
- Хорошо... я готов вам всё рассказать. Теперь уже не имеет смысла делать из этого тайну.
- Отлично. Вы можете начинать прямо сейчас.
Манфред остановился и скрестил на груди руки. Жест, который он перенял у Хаймса Гроота ещё в годы войны.
- Давайте найдём подходящее место, - Ракеш посмотрел через плечо Листа, указал рукой, - там, кажется, есть какая-то забегаловка.
Манфред обернулся, увидел невдалеке автозаправку.
Когда они подошли к заправочной станции, припаркованный на обочине минивен медленно тронулся с места. Как только Ракеш толкнул стеклянную дверь кафе, Манфред услышал за спиной визг тормозов. Обернулся. Увидел черный минивен, задние двери раскрыты настежь. Всё произошло в считанные секунды. Трое в масках уже спрыгнули на землю, он даже не успел среагировать. Один из нападавших ударил его в лицо. Манфред упал, сверху навалились, и он почувствовал острую боль в шее, похожую на укол. Сразу после этого он выключился. Его подхватили под руки и потащили к распахнутой дверце машины.

***
Комната была абсолютно безликой. Потолок, стены, пол - всё белого цвета. Наверное, поэтому Листу показалось, что в помещении холодно. Окон не было, дверь он отыскал с большим трудом, пришлось осмотреть и прощупать все стены. Нашел только еле заметный шов, обозначивший проём. Стены и пол были мягкими на ощупь. Лист осмотрел свою одежду. Ну, кто бы сомневался!
Белая рубашка, похоже, больничная. Широкие белые брюки и тапки. Тоже белые. В комнате ни стола, ни стульев. Только привинченная к стене полка - вот и весь интерьер. Сколько времени он провёл без сознания? Что с Ракешем?
Манфред успел заметить, что того сразу оттеснили в сторону. Больше он ничего не видел. Возможно, его везли в той же машине. Возможно, что Ракеш с ними заодно.
Ну, вот он и попался. Как чувствовал, что встреча произойдёт в Страсбурге. Что теперь делать? Молча ждать своей участи или попробовать выломать дверь? Если начнет рваться наружу, поднимется шум, будет ясно, что он уже очухался. Тут же появятся похитители. Но рано или поздно они всё равно придут. Наверняка те, кто запер его в этой шкатулке, следят за ним. А если так, они уже на подходе.
Лист решил выбить дверь. И если затея окажется удачной, попробовать сбежать, чем черт не шутит. Он разбежался и ударил в дверь плечом. Бесполезно, она даже не дрогнула. Попробовал ещё и ещё раз. Поняв, что попытки не приносят результата, со злостью приложился по двери ногой. Удары были глухими, как будто тонули в стенах.
Манфред замахнулся ещё раз, но колотить больше не стал. Крикнул и не узнал голоса. Мертвый, без эха звук мгновенно пропал. Он лёг и положил руки за голову. В этот момент рядом с дверью раздался щелчок, и она открылась, пропуская в комнату трёх посетителей - женщину и двух мужчин.

Лицо одного из вошедших было Манфреду знакомо. Это был тот самый коротышка, что гонялся за ним по кладбищу и улицам Франкфурта. Женщина показалась ему привлекательной, на вид ей было около сорока, стильно одетая, и уверенная в себе. Короткая стрижка, полные губы и красивая, слегка худощавая фигура.
Физиономия второго мужчины Манфреду была незнакома. Впрочем, и так было ясно, что всем здесь заправляет дама. Это было видно по её властной осанке и жёсткому взгляду.
Вошёл ещё один тучный детина, похожий на врача. Наверное, из-за зелёного халата, который был ему явно мал. Толстяк поставил перед женщиной стул и вышел. Дама села, изящно закинув ногу на ногу. Манфреду ничего не оставалось делать, как сесть и спустить ноги с полки.

Женщина долго изучала его лицо. Наконец, протянула руку и представилась.
- Меня зовут Элизабет Джонсон. Можете называть меня доктор Джонсон. Манфред привстал, дотянулся до руки дамы и пожал маленькую, холодную ладонь. Сел на место и посмотрел на двух стоящих за спиной Элизабет мужчин, оценивая, успеют ли они помешать, если ему вдруг вздумается схватить леди за горло.
- Ну и методы у вас, доктор... Доктор Джонсон.
- Сами бы вы не пришли, правда?
Манфред улыбнулся и кивнул. Мало того, при первой возможности он собирается отсюда сбежать.
- Ракеш, скорее всего, уже ввёл вас в курс дела?
Упоминание о Ракеше больно ударило по самолюбию Листа. Значит, всё было просто подстроено? Все эти бега, угрозы и преследования. С самого начала, с первого дня! А он, тупой идиот, доверился первому встречному.
Выходит, Завьялов оказался прав - никому нельзя доверять. Манфред попытался спрятать свою злость за добродушной улыбкой. В конце концов, Ракешу так и не удалось ничего выведать.

- Какого черта вам всем от меня нужно?
- Я не стану ходить кругами, Лист. Ведь ваше имя Манфред Лист, правильно?
- Да.
- Мне нужна тетрадь Хирта.
Ну, наконец-то! Наконец-то он узнал истинную причину всей этой заварухи. Причём, от первого лица. Не было уже этих надоевших и размытых "мы думаем", "нам нужно", и "они хотят". Конкретно поставленный вопрос, и нужно дать такой же чёткий ответ. Что Манфред и сделал.

- У меня её нет.
- С собой вы её не носите, я понимаю...
- А я не понимаю. Мало того, не знаю, о чём вообще идёт речь. В глаза не видел никакой тетради.
Элизабет повернулась и посмотрела на коротышку.
- Это точно он? - спросила женщина.
Мужчина утвердительно кивнул.
- Он. Ракеш вёл его от самого госпиталя. Они были на кладбище и вчера полдня болтались по городу.

Вот как! Вчера. Выходит, он целые сутки провёл в этой комнате. Или по дороге сюда. Манфред подумал, что это не самый плохой поворот событий. По крайней мере, Элизабет настроена решительно и знает, чего хочет. Проблема заключалась в другом - Манфред пока не знал, чем он может помочь. Когда выясниться, что он ничего не знает, его отпустят на все четыре стороны. И тогда можно будет забыть всё как страшный сон и уехать во Франкфурт.
Но была и обратная сторона. Скорей всего информация, которой он обладает, крайне важна, и живым ему выбраться не удастся. В этом случае, будет лучше не болтать лишнего. Женщина повернулась к Манфреду.
- Вам не был знаком некто по имени Гюнтер Уде?
- Нет.
- Постарайтесь вспомнить. Он тоже из Инсбрука. Наверняка вы встречались.
Манфред отрицательно покачал головой, при этом делая вид, что старается вспомнить. Возможно, стоило ей рассказать о Гюнтере, с которым он виделся в сорок втором. Ведь нельзя же всё подряд отрицать. Возможно, он вообще имеет к этой истории косвенное отношение, а основное действующее лицо и есть этот самый Гюнтер. Он хлопнул себя ладонью по лбу.
- Вспомнил! Я тогда здорово напился. Жена ушла. Мы сидели в пивной, и он ругался на поставку медикаментов. Это было в сорок втором.
- Вот как? Он был военным медиком? - глаза Элизабет алчно блеснули.
- Да.
- Вы встречались с ним позже? После сорок второго?
Лист развёл руками.
- Н-нет. Точно нет...
Женщина опустила на пол свои красивые ноги, облокотилась на спинку стула.
- Вспомните.
- Говорю же - нет!
- Поверьте, у меня найдутся способы заставить вас стать более разговорчивым.

Вот это новость! Было над чем подумать и Манфред спрятал лицо в ладони. Если они станут его пытать, то, скорее всего, он так и подохнет в этой комнате - сказать-то ему нечего.
С другой стороны, можно обмануть, придумать правдоподобную историю, чтобы выбраться отсюда. Сказать, что спрятал эту чёртову тетрадь в каком нибудь труднодоступном месте, и что без него они её не найдут. И как только его выведут из этого здания, он сбежит. Вот только времени сочинять истории, у Манфреда не было.
Можно попробовать самому получить информацию.
Таким образом, удастся выиграть это самое время и всё хорошенько обдумать.
Лист убрал ладони от лица и взглянул на Элизабет.

- Доктор Джонсон, я могу вам сказать только то, что знаю сам. Боюсь, этой информации вам будет недостаточно. Поделитесь со мной своей, и быть может, я что-нибудь вспомню. Я знал Гюнтера, возможно, даже встречался с ним позже. Но я не совсем понимаю, при чём тут Хирт и его тетрадь?
- Вы же знаете, над чем работал Хирт в Страсбурге? Ракеш вам наверняка говорил.
Манфред кивнул и Элизабет продолжила.
- Август все свои записи хранил в сейфе. Когда в сорок четвёртом союзники взяли Страсбург, тетрадь исчезла. Я точно знаю, что она попала в руки Гюнтера Уде. А от него к вам.
- Это вы следили за мной по радиомаяку?
- Вы не должны задавать лишних вопросов. Если вам есть что сказать - говорите. Если нет, я буду вынуждена применить к вам более действенный метод. Думаю, он вам не понравится.
- Мне нечего вам сказать.
- В таком случае, наш разговор откладывается.
Элизабет встала и вышла из комнаты. Вслед за ней вышли оба охранника, не забыв прихватить с собой стул.

Манфред снова остался один, но ненадолго. Через пару минут вошли те двое, что были с Элизабет Джонсон и ещё один, которого Лист видел ещё в Кёльне. В руках у каждого было по небольшой резиновой дубинке. Манфред успел только подняться с полки, как тут же на него обрушился град ударов. Он упал на пол, стараясь закрыть лицо.
Впрочем, по голове его не били, обрабатывая в основном рёбра, бока, руки и ноги. Несколько раз он попытался встать, но его снова и снова валили на пол. Били до тех пор, пока Манфред не перестал шевелиться.
Внесли здоровенный металлический стул, напоминавший кресло времён инквизиции, усадили на него пленника. Руки намертво пристёгнули к подлокотникам, а ноги к ножкам кресла. Развернули лицом к двери.

В проёме появился тот самый тучный малый, которого Манфред ещё полчаса назад принял за врача. Он вкатил в комнату небольшой хромированный столик на колёсах и поставил рядом с креслом. Столешница была накрыта плотной белой тканью. Трое мужчин вышли из комнаты, оставив Манфреда наедине с толстяком.
Толстяк чуть откинул ткань, и Манфред заметил на краю стола металлический поддон с блестящими инструментами, о назначении которых он мог только догадываться. Рядом с инструментами несколько пузырьков и бинты. В мясистых руках врача лопнула пластиковая упаковка, и Лист увидел, как мужчина набирает жидкость в небольшой шприц. Толстяк выгнал из поршня пузырьки воздуха, посмотрел через шприц на лампу и вплотную подошёл к Манфреду.
Лист рванулся из кресла, пытаясь освободиться, ремни врезались в кожу. Затраченные усилия ничего не дали, кроме дикой боли, которая мгновенно расползлась по всему телу - работая дубинками, ребята крепко постарались. Лист поморщился и сдался. По крайней мере, пока дело не дошло до инструментов.
Толстяк перетянул руку Манфреда резиновым жгутом выше локтя, разорвал рукав. Нашёл вену, и сделал довольно болезненную инъекцию. Прошло не больше минуты, и Фред перестал чувствовать боль. Вместе с болью пропало ощущение реальности. Воздух наполнился электричеством, стал прозрачным, затем всю комнату заволокло туманом. Линии стали размытыми, стены комнаты пропали из виду. Толстяк помахал рукой перед его лицом. Попросил Манфреда сосчитать до десяти. Происходящее было похоже на игру.

- Один, два, три...
Манфред уткнулся в "восемь", и увидел перед глазами пиковую восьмёрку. Мысленно отбросил её в сторону. Карта кружилась в воздухе, пока не исчезла в тумане.
- Ваше полное имя?
Голос принадлежал уже кому-то другому. Рот толстяка оставался закрытым, когда прозвучал вопрос.
Лист оглянулся, в поисках того, кто спрашивал его имя. Комната плыла перед глазами, и голова пошла кругом. Он зажмурился, посмотрел прямо перед собой и увидел Элизабет.
- Манфред фон Лист, - ответил, удивляясь дребезжащему тембру собственного голосу.
- Ваше звание?
- Оберлейтенант первой горнострелковой дивизии Вермахта.
- Вы женаты?
- Нет... Да. Я женат, но... Я не разведён.
- Имя вашей жены?
- Хелен.
Перед глазами Манфреда появилось лицо женщины. Лицо, которое он видел ещё задолго до войны. Хелен казалась ему совсем другой. Не той, что встретила его в пустом доме, когда он приехал перед переброской на Кавказ.
- Ты же не пойдёшь с ними?
Ему показалось, или Хелен действительно встревожена? Нет, не показалось. Определенно, она переживала за него. Фредди только рассмеялся. Ответил, что это уже решено. Ничего сложного. Это ненадолго. Всего несколько дней, и он вернётся в Инсбрук. Конечно, он будет скучать. Зато на следующий день о нём будет говорить вся Австрия. Лист взял в ладони её лицо, Хелен закрыла глаза... Он увидел, что она плачет.

- Когда вы последний раз видели Гюнтера?
- Дайте вспомнить... месяца три назад, прямо перед прилётом в Приэльбрусье. Пивная Элефант в Инсбруке, это на Рангштрассе. Он ругал Восточный фронт. Ему не нравилось, что у русских есть Сибирь и им всегда есть, куда отступать.
- Я был на передовой в Польше и во Франции, Фред. Всё работало как отлаженный механизм. После того, как я попал на Восточный фронт, я больше не узнаю нашу армию. Это не война, это чёрт знает, что! Когда представлю, что за плечами русских Сибирь, мне становится не по себе, лейтенант.
Фреду только предстояло познакомиться с неприятелем. Он слабо представлял себе, с чем ему придётся столкнуться на востоке. Но он не переставал думать о Хелен. Он был уже здорово пьян. Сказать ему, или не стоит? Нет. Зачем? Это только его проблема и его боль.
- Вы знаете, а ведь он оказался прав. Мы действительно можем потерять зубы в этой самой России.
- Вы виделись с ним позже?
- О чём вы? Я его больше не встречал.
- А в Страсбурге?
- Нет.
- Что вы сделали с тетрадью?

Казалось, вопросы сыпались на него со всех сторон. Лист стал беспорядочно крутить головой. Перед глазами мелькали зелёный халат врача и лиловое платье Хелен... Или Элизабет.
- Вы встречались в конце войны?
Когда для Манфреда наступил конец войны? Он вспомнил "Приют одиннадцати", снежную бурю и Гроота. Пик Калицкого... Дальше не было ничего. Возможно, это и есть конец войны, конец всего.

- Говорю же, я его больше не видел.
- Где вы жили после войны? - услышал Лист следующий вопрос.
- Разве война закончилась?
- Франкфурт, - подсказал голос, и Манфред подхватил мысль, потянулся за ней. Казалось, она вот-вот ускользнёт. Он стал говорить быстро.
- Франкфурт-на-Майне, Берлинерштрассе. Дом не помню. Тринадцать ступеней до лифта. Квартира... восемь, в торце. Я никогда не был в Грайнау.
- Что?
- Я не был в Грайнау! Никогда!
Манфред почти кричал.
- Тетрадь там, в Грайнау?
- Я не знаю.
- Вы кому-нибудь показывали записи доктора Хирта?
- Я не понимаю. Я не видел никаких записей.
- Как звали вашу вторую жену?
- У меня не было второй жены.
- Как звали вашу собаку?
- Вы шутите? Я терпеть не могу собак...

Манфред рассмеялся. Откуда-то извне он снова услышал голоса.
- Я ничего не понимаю. Он назвал адрес, но не может вспомнить ничего, что было после войны.
- Может, ввести ему дополнительную дозу?
- Не стоит. Он и так уже на пределе. Введите ему ноксирон.

***
Элизабет вошла в кабинет. Через панорамное окно бросила взгляд на мегаполис, раскинувшийся внизу, прямо под её ногами. Села за большой дубовый стол, включила монитор на стене и нажала кнопку селектора.
- Флетчер, зайдите ко мне.
Несколько минут доктор Джонсон просматривала видеозапись допроса, перематывала назад, снова смотрела, вслушиваясь в каждое слово.
В кабинет вошел Флетчер. Тот самый толстяк, похожий на врача. Вместо халата на нем теперь был серый костюм и галстук. Он бросил взгляд на экран, поморщился, утонул в мягком кресле. Какое-то время они изучали запись, наконец, Элизабет нарушила молчание.

- Что вы об этом думаете?
- Думаю, он не врёт. Это невозможно чисто технически.
- Смешно говорить о технических возможностях, когда мы имеем дело с... тем, с чем имеем.
- Мне кажется, зря мы всё это затеяли, - Флетчер неопределенно пожал плечами, - ведь сразу было понятно, что это не он. Вы же видели фото.
- А сигнал?
- Возможно, что передатчик попал к нему случайно.
- Не исключено. Но как вы объясните, что он знает адрес своего дома во Франкфурте?
- Вот тут я затрудняюсь ответить, Элизабет. Это логике не подаётся.
- Тут вообще нет никакой логики, герр доктор. В одном я абсолютно уверена, если он знает адрес, значит, вспомнит и про тетрадь. Вы правы, это не Лист, но он прочно с ним связан. Каким образом, я пока не знаю, но почему то уверена в этом.
- Если бы ваша мать была порасторопней, тогда... в шестьдесят втором, то...
- Я не хочу больше это обсуждать, Флетчер, - в голосе Элизабет зазвучали стальные нотки, - тем более вы тогда тоже сплоховали, не так ли? Записи были практически у вас в руках.

***
- Просыпайся, ты уже пять часов дрыхнешь. Манфреда теребили за плечи, он отмахнулся, подумал сначала, что сон. Чертыхнулся и неохотно открыл глаза. Колючий голубоватый свет, который пробивался из-под полки, осветил часть комнаты, и фигуру человека.
Это был Завьялов.
Лист поднялся, чтобы размять ноги, но тут же снова опустился на полку, Паша присел рядом. Голова гудела, и во всём теле чувствовалась слабость. Рёбра, руки, ноги и внутренности выкручивало от боли.
Манфред нисколько не удивился, увидев Завьялова в комнате. Видимо, вся эта свора, включая Ракеша, работает на доктора Джонсон.

Манфред озвучил Паше эту свою последнюю мысль.
- Тщеславие и магия денег - две энергии, удерживающие этот мир от падения в хаос, - ответил Завьялов.
- Довольно цинично.
Паша только пожал плечами и, посмотрев себе под ноги, неожиданно сплюнул прямо на пол. Манфред поморщился. Это не его дом, и оставаться тут надолго он не собирался, но плевок вызвал у него чувство брезгливости. Паша испытующе и в то же время дружески посмотрел на Манфреда.

- Ты ничего им не сказал, - сказал скорей утвердительно.
Листу стало смешно. Какого дьявола его здесь держат? Что он может рассказать, если и сам толком ни черта не знает. Да если даже и знал! При таком раскладе, он не сказал бы ни слова. Как только правда вскроется, его мгновенно отправят на тот свет. Как раз туда, откуда он появился.
Паша прервал его мысли.
- Тебя в покое не оставят, приятель. Не заговоришь сегодня, заставят завтра.
- Я ничего не знаю.
- Ну-ну.
Завьялов встал и прошёлся по комнате. Остановился напротив Манфреда. Казалось, он хочет что-то сказать, но размышляет - стоит говорить или нет. Наконец, решается.
- Тетрадь в Альпах. На северной стороне Эйгера. Скажи им, что она в тайнике, и что только ты сможешь туда добраться.
- Что? - Манфреду показалось, что он ослышался.
Павел кивнул многозначительно.
- Она там, ты уж мне поверь. Скажешь, что точно не помнишь, но найдёшь, когда окажешься на месте.
- А она точно там?
- Она там, черт бы тебя побрал!
- Хорошо, где искать?
- Возле Бивака смерти. Рядом с тем местом, где последний раз видели Зедльмайера. Ты должен помнить, это в тридцать пятом было.
Манфред кивнул.
- Там есть небольшая расщелина. Чуть правее выхода к рампе. Тетрадь там.
- Откуда ты знаешь?
- Это всё, что тебе необходимо знать. Скажу только - мне это дорогого стоило.
- Не понимаю.
- Тебе и не нужно ничего понимать. Сделай, как я говорю, и выберешься отсюда. И только от тебя будет зависеть, как скоро ты окажешься на свободе.
- Зачем тебе это?
- Просто хочу тебе помочь.
- С чего бы?
- Тебя убьют при любом раскладе - скажешь ты или нет. А я тебе уже говорил при нашей первой встрече, и сейчас напомню: хочу, чтобы ты выбрался живым из этой задницы.

Завьялов подошёл к двери, и Манфред только сейчас заметил, что она всё это время была приоткрыта. Лист не поверил ни единому слову, вскочил и кинулся к двери. Но она захлопнулась прямо перед его носом. Фред врезал по двери ногой и вернулся к полке. У него внезапно появилось желание вытереть Пашкин плевок. Он снял наволочку и присел возле полки. Кафель был абсолютно чистым, никаких следов.

***
Как только Манфред рассказал доктору Джонсон о тайнике, она тут же распорядилась принести для Листа тёплую одежду и сказала, что они сегодня же отправятся в Бернские Альпы.
- Вы с ума сошли, сейчас же февраль!
- И что?
- Это самоубийство!
- Боюсь, у вас нет выбора.