[Маруся]

Глава 21
Германия, Франкфурт-на-Майне. 2005 год.
Манфред уходил от пространных, малопонятных разговоров о необратимом течении времени, последовательности событий и о том, что может получиться, если и то и другое изменит свой ход.
Философская болтовня начинала его угнетать. Ракеш твердил о последствиях, пророчил Листу ужасающие перспективы, если тот решит остаться в новом качестве.
- Вы будете изгоем. Вы не приспособлены к жизни в нынешних условиях. Это абсурд! Долго вы не протянете.
- Что вы меня пугаете? По крайней мере, я здесь уже почти неделю. Раздобыл тетрадь, даже на Эйгер поднялся. Люди ко всему привыкают.
- Мы говорим о разных вещах. Одно дело, привыкнуть к условиям, климату... к притеснениям, к боли, наконец. И совсем другое - оказаться в чужом времени, да ещё с багажом воспоминаний полувековой давности. Последние дни вы находились в стрессе, скрывались, были максимально заняты. А когда станете свободней, ваши мысли просто сведут вас с ума.

По приезде во Франкфурт Манфред снял номер в мотеле на самой окраине города. В одноэтажном гадюшнике с них даже паспортов не потребовали. Достаточно было поставить закорючку в журнале регистрации. Зачем Лист притащил с собой Ракеша, он не мог объяснить. Манфред вообще находился в некотором тупике. После бурной и насыщенной событиями недели, его как будто окатили холодной водой - не было конкретного плана действий, некуда было ехать, да и что делать с тетрадью Хирта, он тоже не знал, нуждался в совете. Закралась мрачная мысль о том, что возможно индус прав.
Ему и вправду тяжело будет переварить информацию, когда всё окончательно успокоится. Впрочем, о спокойном разрешении проблемы можно было только мечтать. Записи у него в руках, и Элизабет сделает всё, чтобы их получить. Его найдут, это всего лишь вопрос времени. Пока он держит тетрадь при себе, его жизнь будет подвергаться опасности. Об этом же твердил Ракеш.

- Вы даже не догадываетесь о её возможностях. Элизабет из-под земли достанет то, к чему имеет интерес. Она вытащила вас из прошлого, что ей стоит отыскать ваш след здесь, в Германии.
- Испугали! Её наёмники - дилетанты. Включая и вас, кстати.
- Дело даже не в этом. Элизабет, тетрадь... я не о том. Это всего лишь вершина айсберга. Гораздо опасней то, что скрывается под водой.
- Опять вы за своё.
- Вы становитесь другим, разве сами не видите?
- А что не так?
- Вы совершаете поступки, для вас не характерные. Чего только стоит ваша выходка в машине.
- Я вас подозревал. До сих пор подозреваю.
Манфред обманывал себя. Было заметно, как он начинает меняться. Что-то тёмное засело внутри, постоянно прорываясь наружу. Вчера в машине он почувствовал, что ему доставляет удовольствие избивать Ракеша, хотя особой необходимости в этом не было.
Утром, когда зашел к нему в комнату, поймал себя на мысли, что может раз и навсегда разделаться с индусом - просто задушить, пока тот спит.

***
Манфред вскрыл пакет и вытащил тетрадь. Рассмотрел обложку. На её потрепанной поверхности, как на человеческом лице, время оставило свои шрамы: операционная Хирта, танки союзников, окровавленные бинты, временное забвение в тайнике и второе появление на свет. Полинявшие страницы, исписанные небрежным размашистым почерком. Невозможно разобрать, о чём писал Хирт. Термины, таблицы и рисунки, понять которые мог только профессионал. Манфред подумал, что Ракеш наверняка смог бы расшифровать эти каракули. Но тетрадь он не получит ни при каких обстоятельствах.
Ему казалось странным, что Ракеш абсолютно перестал интересоваться трудами Хирта. Он спросил о записях только один раз, в машине. С тех пор не задал Манфреду ни одного вопроса, касающегося тетради - либо всё это игра, и индус продолжает сотрудничать с внучкой Хирта, либо он и вправду помешался на своей восточной философии.
Второе казалось Манфреду более правдоподобным. Есть ещё и третий вариант - Ракеш сам хочет воспользоваться работой Хирта, без ненужных компаньонов. Хотя, познакомившись с Элизабет, Манфред мог дать голову на отсечение - этого она Ракешу не позволит.
Не исключено, конечно, что Ракеш говорит правду - он следил за ним и первым подобрал Листа на трассе в Цюрих.
В общем, противоречий было столько, что Манфред решил об этом не думать. Первое, что необходимо сделать, так это избавится от тетради. Сейчас она, как красная тряпка, привлекала внимание всех заинтересованных сторон.

Манфред закрыл тетрадь, бросил в сумку и вошёл в комнату Ракеша. Тот лежал на постели, ощупывая опухшее лицо.
- Мне нужно отлучиться на какое-то время. Я вас закрою. Не вздумайте звонить или бежать.
- И не собираюсь. Я теперь вне закона, как и вы. Элизабет наверняка уже подняла на ноги свою свору. Бежать мне некуда.
- Ваш мобильный.
Ракеш поднялся с постели и развёл руки в стороны, предлагая Манфреду себя обыскать.
- Со вчерашнего дня я не ношу мобильного. Я сказал вам правду, меня ищут. Кстати, вот ваш паспорт.
Ракеш полез в карман пиджака.
- Мне нужны и ваши документы тоже. И наличные.
Ракеш достал бумажник и передал Манфреду паспорта, три кредитные карточки и несколько купюр.
- Это всё, что у меня есть. Онкологический центр наверняка вчера ещё заблокировал Америкен экспресс, но на моих личных карточках есть кое-какие сбережения.
- Как ими пользоваться?

***
Манфред вышел из отеля и направился к центру города. На пересечении Штайнвег и Росмаркт он увидел Завьялова. Тот переходил улицу, шел быстро, явно спешил. Лист завернул за угол и побежал в сторону небольшой арки, свернул во двор, перепрыгнул через ограду и попал на параллельную улицу.
Неужели его всё-таки выследили?
Завьялов наверняка знает, где находится дом Марты. Значит, и адрес аптеки, где работает девушка, ему тоже известен. Скорее всего, он тогда вёл его от самого ресторана. Ещё одна непонятная, но значимая фигура в этом деле. Уверяет, что ему ничего не нужно, но в курсе всех передвижений Манфреда. Странно было и то, что зная о тайнике, Завьялов не предпринял попытки забрать тетрадь Хирта раньше.

Лист отыскал на Бёрзенштрассе здание банка Барклай"с и вошёл в холл. Процедура заняла не более получаса. Когда тетрадь легла на дно банковской ячейки, Манфред облегчённо вздохнул. Единственная его гарантия теперь находилась в защищённом месте. Относительно защищённом. Подумав об этом, Лист мрачно усмехнулся. Всё относительно, конечно. Тетрадь пролежала в тайнике на Эйгере несколько десятков лет и никто не смог её отыскать. Так ли надёжен банк?
Минут десять Манфред стоял в холле, наблюдая за улицей через стеклянные двери. Не заметив Завьялова, вышел из здания и спустился вниз по улице. В аптеке было полно посетителей, как будто на город обрушилась эпидемия. Манфреду пришлось прождать минут двадцать, пока Марта не освободилась.

- Ваше заведение становится популярным.
- Грипп. Я рада, что ты приехал.
- Я тоже, Марта. Ты свободна вечером?
- Да. После семи.
В аптеку зашли ещё несколько посетителей, и девушка, чмокнув Фреда в щёку, вернулась за стойку. Прошептала почти беззвучно, и Лист прочитал по губам: "Буду ждать".
До закрытия аптеки оставалось чуть больше пяти часов, и Лист отыскал неподалёку небольшой кинотеатр. Пожалуй, лучшего места, чтобы переждать до вечера, не найдёшь.
Купил билеты сразу на несколько сеансов: "Авиатор", "Изгоняющий дьявола" и "Револьвер".

Первый фильм его захватил настолько, что Лист совершенно перестал ощущать действительность. Когда в зале зажёгся свет, он ещё долго не мог подняться с кресла.
Второй - понагнал страху, а третий ему так и не удалось досмотреть до конца. Кто-то тронул его за плечо. Манфред обернулся и разглядел знакомое лицо. Завьялов был верен себе - всегда появлялся словно призрак. И так же исчезал.

- Не дёргайся. Они тебя ищут, но до Франкфурта пока не добрались. Всю ночь топтались в Гриндельвальде, и только когда поняли, что Ракеш сбежал вместе с тобой, выехали в Берн.
- Как ты меня нашёл?
- Не важно. Слушай, что я скажу: тебе придётся вступить в переговоры, в покое тебя не оставят.
- Это исключено. Какие могут быть переговоры?
- Не перебивай. Если будешь вести войну, в одиночку не справишься. Тебе нужно сегодня же уехать из Европы. Лучше всего, забраться куда-нибудь подальше. В Южную Америку, например. Заляжешь на дно, а потом, когда Элизабет поостынет, предложишь ей сделку.
- Я не собираюсь никуда ехать.
- Тогда тебе придётся преподнести в дар руководству Онкомедикал записи Хирта. А после этого ты точно нежилец.

На экране сюжет закручивался в сложную спираль, вел героев к неминуемому финалу. В этот момент Джейк Грин произносил один из своих многочисленных монологов: "Есть в каждом из нас что-то такое, о чем мы даже не подозреваем. То существование, которое мы будем отрицать до тех самых пор, пока не станет слишком поздно. И это что-то потеряет для нас всякий смысл..."
Сцена навела Манфреда на мысль: А что если Завьялов на самом деле нереален? Возможно это всего лишь плод его воображения. Он всегда появляется без свидетелей и, исчезая, не оставляет следов. Просит Манфреда о своих посещениях не распространяться. Знал где искать тетрадь, но молчал до последней минуты. Странный тип.
Манфред вспомнил ночь, когда впервые увидел Павла. Он неизвестно как проник в номер. Слово в слово повторил то, о чём Манфред говорил с Мартой, хотя находился слишком далеко. Что он ответил тогда? Что умеет читать по губам. Чушь!

- А если не отдам?
- Тебя заставят. Найдут способ, уж поверь.
- Не смеши меня.
- У каждого человека есть слабости, и ты не исключение. Надавить могут там, где ты и не ждёшь.
Манфред подумал о Марте. Если они знают о её существовании, в их руках это сильный козырь. И неважно, какие на сегодняшний день между ними отношения, ставить Марту под удар он не будет. Казалось, Павел прочитал его мысли.
- Не переживай, про девушку им неизвестно. Пока. Но это дело времени. Манфред резко развернулся и схватил Завьялова за воротник.
- Попробуй только вякнуть!
- Ты в своём уме! - Павел рывком освободился от хватки и поправил куртку.
- Я на твоей стороне, идиот. Ты разве ещё не понял? Забыл, кто сказал тебе о тайнике?

Манфред отвернулся к экрану, стиснул зубы. Задумался. Фильм давно перестал его интересовать, ведь у него имелся сюжетец похлеще.
Более запутанной истории он себе и представить не мог. Шамбала, тоннель времени, нацистские записи, буддист, бешеные врачи, готовые убить за тетрадку и прочие фантастические составляющие. Теперь ещё и русский. Правда, Завьялов до сегодняшнего дня ничем себя не скомпрометировал, но уж очень вызывающе себя ведёт. Он уже не пытался искать логику в поведении окружающих. Пожалуй, единственный человек, в действиях которого Манфред был уверен на сто процентов - Элизабет Джонсон. Загадочный русский и мятущийся Ракеш могли в любой момент совершить неожиданный поступок, предательство. Хуже всего то, что непредсказуемость присутствовала в характерах близких к нему людей.
Есть ещё Марта. Лист хотел бы верить, что она не имеет к истории никакого отношения.

- Ты говорил, что единственная твоя забота - чтобы я остался жив. Это так? - не оборачиваясь, спросил Лист.
- Да.
- Есть ведь ещё какая-то причина, правда?
- Есть.
- Что за причина?
- Ты сам ещё не понял?
Голос Завьялова прозвучал глухо, как из-под земли.
Манфред боролся с желанием повернуться.
- Будет лучше, если ты мне объяснишь.
- Тебе стоит получше разузнать о Манфреде. О том, который погиб в шестьдесят втором.
- А что с ним не так?
Павел не отвечал, и он повторил вопрос. Завьялов продолжал молчать, и Лист обернулся. Никого. Позади ряд совершенно пустых кресел. Манфред вскочил, оглядел зал. Завьялова не было ни между рядами, ни на выходе. Он просто испарился.

***
Марта ждала на улице перед аптекой. Лист пробурчал извинения за опоздание, но она только улыбнулась и взяла его под руку. Как будто давняя знакомая, или его девушка. А может и так... Может она его девушка. Ему хотелось так думать.
- Куда пойдём? Мне показалось, что японская стряпня тебе не понравилась, я права?
- Если ты голодна, можем...
- Да нет, не особенно. Что-то ты весь как на иголках? Случилось что-нибудь?
Манфред пожал плечами. Избавиться от волнения после встречи с Павлом ему так и не удалось. Поравнявшись с неоновой вывеской кинотеатра, кивнул на афишу.
- Посмотрел Авиатор. Честно говоря, ничего лучше не видел. Дух захватывает. Бр-р-р...
- Мне Ди Каприо не нравится. И вообще, мне все показалось надуманным. Он вообще ненатуральный. Как кукла.
- Да что ты! По сравнению с фильмами Фрица Ланга, это по-настоящему гениально! Но очень уж быстро, я не успевал следить, путался немного.
- Кто такой Ланг?
- Режиссер. Он в штаты уехал ещё перед войной.
- В Персидском заливе?
- Не понял...
- Ну, война в Персидском заливе или другая?
- Другая... Манфред решил больше не обсуждать ни Авиатора, ни тем более, Изгоняющего дьявола - боялся попасть впросак. В его время о таком кино можно было только мечтать.

- Какой-то ты странный сегодня.
Марта даже не пыталась скрыть своё любопытство. Фред улыбнулся, подумал, что только женщины не изменились за это время. Всё помнят, всё хотят знать, и ничего не ускользает от их внимания, даже мелочи. Мелочи - особенно. Ему пришло в голову, что девушка может ему помочь.
- Слушай, мне нужно кое-что узнать. Так, ерунда, в общем то. Кое какая информация об одном человеке. Это мой... Мой родственник, однофамилец. Он после войны жил во Франкфурте. В общем, у меня есть только адрес и имя. Ты не знаешь, где можно найти о нём хоть что-нибудь?
- Можно в городском архиве, а можно в Интернете. Твой родственник, он вообще кто? Известная личность или как?
- Или как.
- Это сложнее. В архив уже поздно. Если хочешь, можем пойти ко мне и покопаться в сети?

Интригующее "покопаться в сети" слегка насторожило Манфреда, но желание остаться с Мартой наедине было сильнее. Конечно, он хочет, что за вопрос. И тут Манфред вспомнил про Ракеша.
- Чёрт!
- Что?
- Да понимаешь... У меня в номере голодный индус. С самого утра ничего не ел.
- Твой раб?
Манфред рассмеялся, представив разбитую физиономию Ракеша, чалму, шаровары и опахало из страусовых перьев.
- Нет, не раб. Приятель.
- Если он йог, то может обходиться без пищи несколько дней. Пускай посидит, ему полезно.
Они остановились. Как и тогда, в ресторане, суматоха последних дней исчезла. Лист потянул Марту к себе, и она не сопротивлялась. Они долго целовались, не обращая внимания на прохожих.

***
Квартира Марты располагалась на втором этаже, но Манфреду казалось, что они поднимались целую вечность. Он старался вспомнить, как давно у него не было женщины. Год, два... А может быть, шестьдесят лет? Это если верить теории Ракеша. Откуда следует вести отсчёт? С сорок второго? С начала шестидесятых? Или с того момента, когда он оказался в клинике Кёльна? Манфред наблюдал, как Марта открывает дверь, входит, тянется к выключателю. В коридоре загорается свет. Она сняла пальто, а он так и остался стоять на площадке, не решаясь переступить порог, любуясь её тонким силуэтом.

- Входи, не стесняйся.
- А это удобно?
Спросил, и самому не понравился ни вопрос, ни интонация. К чему это, если он уже пришёл, стоит перед дверью. Уж очень неуверенно он себя ведёт. Совсем не похоже на человека, который недавно рассказывал о покорении горных вершин. Бесстрашный альпинист, чертов путешественник во времени, стушевался перед девчонкой.
- Если бы это было неудобно, ты не стоял сейчас возле моей квартиры. Входи...

Марта схватила Манфреда за руку и потянула через порог. В следующую секунду он почувствовал совсем рядом дыхание девушки. Лист обнял её за плечи, прижал к себе. Влажные губы тронули его щёку, подбородок, шею... Пространство вокруг стало расширяться, стены, пол и потолок исчезли. Манфред видел только тёмные глаза, в которых блеснули коварные огоньки. Услышал, как где-то далеко за спиной захлопнулась дверь.
На пол полетела куртка, затем свитер... Девушка отступала в спальню, стягивая с него футболку. Манфред подхватил её на руки, сделал несколько шагов в сторону постели.

- Фредди... Фредди... подожди.
Манфреда как кипятком ошпарило. Пронеслось воспоминание о Хелен, их последний разговор.
"Не называй меня так..." - сказал он тогда. Что она ответила? Ответила - "хорошо" и тут же опять назвала его "Фредди".
Лист опустил Марту и её ноги коснулись пола.

- Что с тобой?
- Не знаю. Всё нормально...
- Я в душ. Не скучай, слышишь...
Марта подхватила с постели пульт. Манфред даже не услышал, а скорее почувствовал, как спальня наполняется аккордами "До минор" Шопена. Он сел на кровать. Видимо, вид у него был совсем потерянный, и Марта заметила его состояние. Она присела перед ним на корточки.
- Да что с тобой?
- Всё в порядке...
- Точно?
- Точно...
- Ну, смотри. Я быстро.

Марта выскочила из спальни. Манфред лег на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок. Господи, ну почему Фредди? Всё-таки, не шестьдесят лет прошло, если ему до сих пор больно вспоминать о Хелен. Марта - полная противоположность.
С Хелен всё было по-другому - Манфред почти год ухаживал за ней, прежде чем она позволила себя поцеловать. Совсем невинный поцелуй в щёку, а он был на седьмом небе. Ещё полгода они ходили, держась за руки, пока она не созрела для более серьёзных отношений.
А он не торопил. Правда, закончилось всё очень быстро. Война, они почти не виделись, а затем всего пара фраз...
"У меня другой мужчина" и что-то ещё про Железный Крест и "тебе не нужно этого знать"... Как плата за долгие ухаживания. Как будет на этот раз? Уж очень стремительно всё развивается, похоже на сегодняшнее кино. Он в третий раз видит Марту и уже лежит в её постели.

Возможно, Ракеш прав и он никогда не сможет приспособиться. Всё слишком быстро. Не жизнь, а настоящая гонка. Марта показалась в дверях спальни, остановилась, давая возможность хорошенько себя рассмотреть. Маленькая грудь, изящные руки, небольшой животик и гладко выбритый лобок. Он опустил глаза, девушка сделала несколько шагов, и теперь Манфред разглядывал миниатюрные пальцы её ног. Так и не нашел в себе сил поднять глаза. Марта подтолкнула его на постель и легла сверху. Он провел рукой по спине девушки, почувствовал её кожу, наполняясь до краёв густым, как смола электричеством. Осмелел, разыскал губами её жаркий рот.
Манфред забыл и про Хелен, и про Ракеша, и про несоответствие "тогда" и "сейчас". Он видел только её, хотел только её и надеялся, что в самых интимных сферах всё осталось по-прежнему. Как оказалось, в этом он тоже ошибался.

***
Только вопросы остались прежними. Как и шестьдесят лет назад.
- Тебе было хорошо?
- Да, а тебе?
- И мне.
- Кажется, я влюбилась, Фредди.
Он не знал чему больше удивляться. Тому, что это назойливое "Фредди" теперь его не раздражало, или признанию Марты. "Кажется, влюбилась".
В его время это посчитали бы не совсем приличным. Девушка призналась первой, да ещё и после секса. Он захотел ответить ей откровенностью.

- Знаешь, у меня давно никого не было...
- Заметно.
Марта улыбнулась, потянулась к его губам. Он провёл ладонью по её груди, по чуть выпуклому животу, коснулся внутренней стороны бедра, почувствовал, как девушка раздвинула ноги.
- Нет, правда. Я даже не знаю, насколько давно...
- Хочешь ещё?
Спросила без смущения, как будто речь шла о пирожных или о партии в бридж. Да о чём угодно!
- А ты?
- Это не ответ.
Он действительно разучился, отвык от женщин.
- Хочу, - запоздало поправился. Марта выскользнула из-под его руки и мгновенно оказалась сверху.
- Ты не против орального секса? - спросила игриво. Он не нашелся что ответить, ему примерещилась в вопросе доля иронии. Не дожидаясь ответа, девушка коснулась языком его шеи, груди, опускаясь всё ниже. Подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Слушай, я не хочу тебя обидеть, но ты, по-моему, очень долго сидел в своих пещерах.
- В горах, - поправил он.
- Ну да, в горах.
Манфред почувствовал, как губы девушки касаются его живота. Закрыл глаза.

***
- Давай, что там у тебя?
- Манфред фон Лист. Родился семнадцатого марта восемнадцатого года, погиб в шестьдесят втором. Жил во Франкфурте...
- Это не нужно.
Марта напечатала имя в поисковике. У Фреда закружилась голова от сумасшедшей скорости, с которой менялись картинки, фотографии и текст. Он даже не успевал сконцентрироваться, как тут же всплывало новое изображение. Наконец, на мониторе появилась статья, заинтересовавшая Марту.
- Ну вот, нашла. Довольно известная личность, между прочим, этот твой Лист. А ты говорил - "да так". Он тоже альпинист, как и ты. Вот, здесь написано, что он совершил восхождение на Эйгер в сорок девятом и шестьдесят втором... Эйгер, это где?
- Это в Альпах, в Швейцарии.
- Тут и фото есть.
Манфред придвинулся ближе и увидел небольшую групповую фотографию, сделанную в Гриндельвальде. Да, так и есть - на переднем плане несколько альпинистов, за ними отель, смотровая площадка, и всё это на фоне Белой Кобры. Вот только лица плохо видно.

- Не могу разобрать, фотография маленькая.
- Можно увеличить.
Марта произвела несложные манипуляции, и фото стало чуть меньше, чем в половину экрана. Правда, теперь все лица были как в тумане.
- Качество не очень, - сказала девушка.
- Не видно, кто есть кто, - от волнения голос Манфреда перешел на хрип. - Ясное дело, фото сорок девятого года.
Марта посмотрела на Листа, провела ладонью по его щеке.
- Ты такой серьезный. Это всё настолько важно?
Он не ответил, просто кивнул.
- Если хочешь, поищу ещё.
- Если можно, - выдавил Лист.
- Нельзя - попыталась пошутить, но он даже не улыбнулся.
Был сосредоточен, ей даже показалось - напуган.
Марта продолжила поиски, а Манфред, который был уже не в состоянии следить за экраном, облокотился на спинку стула. Сердце защемило, оно на секунду приостановилось, затем рывком качнулось, заколотило с удвоенной силой. Фото ни к чёрту, но даже при плохом качестве снимка себя он бы узнал. Но из пятерых, изображённых на карточке, его не было. И это очевидно. Один из компании показался ему знакомым, напоминал кого-то. Он с ужасом понял, кого именно.

- Вот, нашла! - Марта заёрзала в кресле, казалось, была рада не меньше Листа, - тут даже подписано, кто есть кто. Штефан Лонг, Гюнтер Нортмайер, Фридрих Мейер, твой Фред Лист и Хельмут Корт...
Он боялся смотреть в экран, спрятался в ладони.
- Ужас какой!
- Что там? - глухо, отчужденно спросил Манфред.
- Пишут, что из пятерых остался в живых только твой родственник, остальные погибли.
- Фото можно посмотреть? - решился, убрал ладони от лица и придвинулся поближе к монитору.
- Да, вот оно.
Текст скользнул вверх, Манфред увидел фотографию и подпись. Даже не стал читать, имён - сразу узнал альпиниста, стоявшего вторым справа. Гордый, слегка надменный вид, руки скрещены на груди. Широкие плечи и улыбающаяся физиономия Павла Завьялова. Манфред не удержался, вскочил со стула, зашагал по комнате. Он даже не заметил, как испугалась Марта. Вжалась в кресло и запахнула халатик.

- Что-то не так, Фредди?
Манфред сразу не ответил, продолжая мерить комнату шагами. Остановился и взглянул на девушку.
- Всё! Всё не так!
Она решила больше не задавать вопросов, сидела без движения, следила за любовником, испуганно округлив глаза. Манфред сделал ещё пару шагов, замер напротив окна. Смотрел на городские огни, пробивающиеся через занавеску. Попытался придумать какое-то объяснение, самое простое. Полная нелепица! Этот чертов русский и есть Манфред Лист. Вот оно, самое простое объяснение. Нет, самое простое не это. Скорей всего, всё подстроено. Марта тоже работает на фрау Джонсон, и он не случайно оказался сегодня возле экрана, увидел фотографию.

Лист повернулся к девушке. Заметил, что у неё влажные глаза, она напугана, вот-вот расплачется. Нет, этого быть не может, как он вообще мог такое подумать! Должно быть другое объяснение. Попробовал успокоиться, привести в порядок мысли. Если допустить, что фото на экране настоящее, тогда всё сходится. Охотились не за ним, ведь он ничего не помнит. Ну, конечно, это всё объясняет! Значит, им нужен не он, а Павел. Именно ему Гюнтер Уде передал записи Хирта. Это Завьялов жил в доме на Берлинерштрассе после войны, спрятал тетрадь в тайник, и это его могила на городском кладбище Франкфурта.

Стоп! В таком случае, кто же тогда он сам? Недоразумение, выпрыгнувшее из сорок второго года и теперь не ведающее, что делать дальше?! Ракеш прав, он долго тут не протянет, это точно. Он выполнил свою миссию, вытащил на свет божий то, что так долго искали, и теперь с ним можно разделаться. Разыскивать его никто не будет. У него даже имени нет. Ракеш назвал его Манфредом, не оставив выбора. И он согласился, принял это имя как своё. Лист повернулся и взглянул на Марту. Девушка всё так же сидела в кресле, растерянно следила за Фредом. Она напугана, и в этом его вина. Подумал, что стоит рассказать ей всё, как есть, успокоить. Нет, это исключено. Она, чего доброго, примет его за сумасшедшего.
Подошел и присел рядом, положил голову ей на колени. Почувствовал осторожное прикосновение, маленькую дрожащую ладонь на спине. "На чужой спине", - подумал Манфред. Ему вдруг стало неуютно в этом теле, пакостно. Он поднялся и прошёл в ванную комнату. Остановился перед зеркалом и долго вглядывался в своё отражение, теперь казавшееся ему совершенно незнакомым, как тогда - в самолёте. Как незадолго до этого - в Кёльне. То, что раньше было смутным ощущением, теперь превратилось в уверенность. Всё, что он видел в зеркале, становилось чужим: изгиб носа, разрез глаз и линия губ. Но было что-то до боли знакомое, еле уловимое. Манфред закрыл глаза и попытался вспомнить, где именно он мог видеть это лицо...

Густой снег валит хлопьями. Перед ним русский альпинист, которого он заметил ещё снизу, разглядывая склон в бинокль. Не видно, не разобрать лица. Мешает метель и яркий огненный шар. Прямо за спиной свет, просто безумный свет. Русский отбросил его к скале и в этот момент он смог различить его профиль. Так и есть. Это его лицо, словно он смотрит на себя со стороны... Выходит, что тот самый русский, исчезнувший в огненном свечении, это он и есть. А настоящий Манфред Лист - там, на фотографии. Значит это он - Павел Завьялов, загадочный получеловек полупризрак. Манфред ещё несколько минут стоял перед зеркалом, изучал отражение, находил всё больше знакомых черт, узнавал своё лицо.
Пивная "Элефант", встреча с Гюнтером, последний инструктаж перед отправкой на Кавказ, бой у Приюта, схватка на пике Калицкого. Везде он видел своё настоящее лицо - лицо с фотографии.

Он нашел Марту в спальне. Она лежала под одеялом, как ребенок, свернувшись под одеялом.
- Марта, я должен тебе объяснить...
Она промолчала, положила голову на его ладонь. Манфред решил рассказать всё с момента аварии, исключив только свои воспоминания о войне, иначе можно и впрямь сойти за идиота. Если она поверит в то, что услышит, остальное он сможет объяснить.
Пока он говорил, девушка не сказала ни слова, ни разу не переспросила. Он давно закончил, а она продолжала молчать.

- Ты мне не веришь, это понятно. Можешь ничего не говорить. Я просто уйду и постараюсь не попадаться тебе на пути. Не хотелось впутывать тебя, правда. Мне нужно было всего-навсего выговориться.
- Скажи, этот твой Завьялов, он реальный человек? - наконец спросила Марта.
- Боюсь, нет. Он всегда появляется без свидетелей. Пропадает неожиданно и не оставляет следов. Он похож на тень, а не на человека. Мне иногда кажется, что он становится частью меня. Я стал говорить как он, действовать так же.
- А Ракеш? - спросила девушка.
- А что Ракеш?
- Ты не думаешь, что он тебе врёт? Он же обманывал тебя. Или я чего-то не поняла?
- Не знаю. Мне кажется, он с самого начала говорил правду. Предлагает мне ехать на Кавказ. Говорит, что только в этом случае можно всё вернуть на свои места. Что ты думаешь обо всём этом?

Марта молчала. Можно было подумать, что она уснула, но блестели глаза, и дыхание её было не ровным. Приподнялась на локте и поцеловала Манфреда в губы, сонно и упоительно долго. Отстранилась, округлила глаза и улыбнулась.
- Значит, я занималась любовью с призраком?
- Выходит, что так.
- Ты уедешь на этот свой Кавказ?
- Не знаю.
Марта опустила голову на подушку.
- А может, послать всё к черту? Отдашь им тетрадку эту. Останешься, мы поедем в Испанию, и я познакомлю тебя с мамой... - девушка зевнула, - она готовит замечательный гаспаччо. Тебе нравится гаспаччо?
Манфред вспомнил про голодного Ракеша, встал и снял со спинки стула пуловер. Натянул его через голову, с треском освобождая статическое электричество. То ли он сам был настолько наэлектризован, то ли шерстяной свитер.
- Мне нужно вернуться в отель, Марта.

***
Войдя в номер, Лист бросил взгляд на часы - было уже около трёх ночи, но Ракеш так и не ложился, был голоден и видимо, по этой причине зол. А может потому, что на какое-то время выбыл из игры.
- Чёрт бы вас побрал, Лист! Вас не было больше пятнадцати часов! Манфред поставил на стол пакет с продуктами, купленными в ночном супермаркете. Сел на постель и стал наблюдать за Ракешем, который жадно набросился на еду.
- Мне сказали, что йоги могут по нескольку дней обходиться без пищи, но теперь я вижу, что это враньё. Вы меня разочаровали, Ракеш.
- Вы издеваетесь?
Когда Ракеш покончил с содержимым пакетов, Манфред спросил, известна ли ему фамилия Завьялов. Ракеш ни секунды не раздумывая, ответил "нет".
- А вы были знакомы с Манфредом... ну, с тем, что умер в шестьдесят втором?
- Я уже говорил вам, что родился через год после его смерти.
- Я не совсем правильно выразился. Вы фотографии его видели?
- Нет, фото мне не показывали. Элизабет просто рассказала мне о Листе, когда вводила в курс дела. Я знал всю эту историю с самого начала.
- За каким чертом вы ей понадобились?
- Последнее время меня держали в качестве консультанта. По крайней мере, я мог толком объяснить, что именно произошло на Кавказе...
- Да ну?! Вы и мне-то не смогли рассказать.
Ракеш поморщился и показал на своё разбитое лицо.
- Во-первых, вы ничего не желали слушать. Во-вторых, я лишь в общих чертах имею представление о том, каким образом может произойти подобная... м-м-м, назовём это телепортацией.
- Теле... что? - переспросил Лист.
- Телепортация. Мгновенное перемещение во времени и в пространстве. Есть несколько нестыковок, согласен. Но вы вполне могли существовать как тогда, так и сейчас. И в том времени, и в этом...

Манфред не дал Ракешу договорить, решил рассказать ему о сегодняшнем малоприятном открытии.
- Сегодня я видел фотографию того самого Манфреда. Из пятидесятых. Что удивительно - никакого сходства со мной. Совершенно другой человек. Как вы это можете объяснить?
Ракеш на несколько минут задумался. Видимо, для него эта новость была так же неожиданна, как и для Листа.
- Вы уверены, что фотография подлинная? Вы где её отыскали?
- В интернете.
- Впечатляет. Прогрессируете на глазах.
- Мне не до шуток.
- У меня единственное объяснение. Видимо, в тот момент, когда это произошло, на Эльбрусе пропали не только вы. Был ещё кто-то, о ком не знали ни сотрудники Аненербе, ни Элизабет. Возможно, только вы знаете.
Ракеш замолчал, ожидая разъяснений от Манфреда. Лист рассказал ему о Кавказе. Старался не упустить ничего - о своих предчувствиях, о пропавших егерях, чьи кости они нашли через несколько часов. Даже про остановившиеся часы гауптмана вспомнил. Ракеш долго размышлял над словами Листа. Затем встал и прошёлся по комнате.

- Меня больше интересует, что произошло в последние несколько часов. Там, на пике Калицкого, вы не заметили ничего странного, необычного?
- Последнее, что увидел, это как убегал русский. Я выстрелил, но кажется, промазал. В следующий момент я уже оказался в автобусе... Чёрт!

Манфред с трудом поверил в то, что произнёс. Он постоянно задавался вопросом - реально ли вообще всё, что с ним произошло? Уверял себя, что это сон, что однажды он проснётся в сорок втором. Война пугала Листа гораздо меньше, чем мир, в котором он внезапно оказался.
- Скорее всего, произошло следующее: вы оказались здесь, а русский... Русский...
- Русский остался там, да? И продолжал службу вместо меня в первой горнострелковой? Вы в своём уме, Ракеш?
- Это как раз всё и объясняет. Видимо он, так же как и вы, полностью потерял память. Или частично...
Манфред вскочил, нервно прошелся по номеру.
- Так кто же я, на самом деле? Уж точно никакой не Манфред. Может быть, я и есть этот самый Павел Завьялов, а?
Ракеш развёл руками. Он и сам был в замешательстве, пытаясь придумать логичное объяснение.
- Думаю, так и есть, Лист. Это, кстати, объясняет и то, что вы так хорошо владеете русским. Ваша физическая оболочка...
- Бред! - оборвал его Манфред.
- Вы мне ещё про душу расскажите, или как вы её там называете...
- Вы же не станете отрицать, что наше сознание существует независимо от нас? Произошла замена. Я уж не знаю как именно. Что-то, видимо, пошло не совсем так. Вы боролись с этим... с Завьяловым. В результате - вы здесь. Ваши воспоминания - тоже. Только внешняя оболочка не ваша, вот в чём вся штука. А русский остался там, на Эльбрусе. Уже в вашем теле. Он сохранил свои воспоминания, а может, и нет. Этого теперь никто не узнает. Он мёртв.
Манфред подошёл к зеркалу и ещё раз внимательно посмотрел на своё лицо.
Он действительно больше не узнавал себя? Вряд ли. Скорее всего, память стёрла эту деталь. Что-то наподобие посттравматического шока, иначе он бы просто свихнулся, увидев своё отражение в зеркале ещё неделю назад в Кёльне. Тут он вспомнил о шраме.

- А моё ранение? Как вы это можете объяснить?
- Как раз это легко объяснимо. Вполне возможно, что русский тоже получил пулю в своё время.
Несколько минут Ракеш размышлял, а затем повторил Манфреду единственно верное решение - ему нужно вернуться на Кавказ. И как можно быстрее.
- Пройдёт ещё несколько дней, и вы уже не справитесь с собой. В вас всё больше проявляется тот, другой... русский... Вы и так уже на грани. Свихнуться недолго, когда узнаешь, что живёшь в чужом теле.
- Мне вот интересно, как это вы ни разу не поинтересовались, как на самом деле выглядел Лист? А ведь он личность известная, в определенных кругах, как оказалось.
- Я не интересовался альпинизмом. Вернее, до последнего времени не интересовался. Иначе, откуда мне знать про ледовый крюк, Эйгер и прочее. А вот насчёт Листа, я полностью положился на Элизабет. Она уверяла, что фотографии вашей нет, а по записям Аненербе было известно о некоторых симптомах пропавших в горах. Потеря памяти, гипоксия...

- У меня последний вопрос Ракеш - на кой чёрт вам всё это? Ведь тетрадь Хирта вам не нужна.
- Я уже сказал, что больше не работаю на Элизабет Джонсон. В какой-то момент я понял, что наличие этих записей, вернее - получение их таким путём, может привести к необратимым последствиям. Всё должно идти своим чередом, Лист. Если тетради и суждено увидеть свет, пускай это произойдёт естественным образом. Считайте, что это моя позиция... Религиозная или философская - не важно. Я высказал своё мнение - выбор за вами. Думайте. Лично я смертельно устал и хочу спать.

***
Завьялов подошёл к постели и наклонился над спящим. Нанёс короткий удар в шею у основания черепа. Ракеш прохрипел и замер, уткнувшись лицом в подушку. Павел подошёл к столу и развернул небольшой тряпичный свёрток. Разложил на столешнице предметы - тычковый нож с коротким широким лезвием, молоток, чашку и пучок травы. Подошёл к окну, задёрнул шторы. Ритуал требовал мрака, а комната уже начала наполняться тусклым утренним светом. Вернулся к постели, присел в ногах индуса, закрыл глаза, зашевелил губами. Несколько минут он беззвучно читал на память, затем встал и взял со стола нож. Просунул острие под воротник и распорол рубашку по всей длине. Откинул ткань в стороны, обнажив смуглую спину жертвы. Сделал первый неглубокий надрез по всей длине. Положил нож, взял со стола пучок сухой травы, перетёр его в ладонях. Присыпал надрез от шейных позвонков до копчика. Выверенным ударом воткнул острие ножа под основание черепа и с силой надавливая на рукоять, протянул по кровавой бороздке. Ракеш захрипел и вздрогнул всем телом...

- Лист! Лист, вы в своём уме?!
Манфред очнулся. Он стоял у кровати Ракеша, сжимая в руке складной швейцарский нож. В первую секунду он даже и не понял, что произошло. Затем, когда видение сформировалось, обрело плотность, он отбросил нож в сторону и стал пятиться назад. Индус был так напуган, что его смуглое лицо стало молочно белым.
- Что с вами, Лист?
- Я... мне...
Ракеш поднялся, подобрал с пола клинок. Стараясь держаться подальше, обошел постель, таким образом, чтобы между ним и Манфредом было безопасное расстояние.
- Успокойтесь.
- Я успокоился, все нормально.
- Нормально?! - Ракеша трясло.
- Да, бросьте...
- У вас не все дома, Манфред.
- Мне нельзя оставаться одному. Я не могу уснуть.
Индус сглотнул, поежился то ли от холода, то ли от страха. Манфред и сам был напуган.
- Этот русский... Он сильнее меня. Наверное, вы правы. Чем скорее я окажусь на Кавказе, тем лучше будет для всех.
Манфред вышел в соседнюю комнату, но Ракеш больше не сомкнул глаз до самого утра.