Мифы

[galant]

Ярость Зевса

Несколько дней Зефир гнал "Арго" на восток. Но потом ветер начал спадать. Аргонавтам пришлось сесть за весла и грести днем и ночью, не встречая реки, куда можно было бы войти.
Однажды ночью над кораблем послышался шум гигантских крыльев. Это пролетал орел, посланный Зевсом терзать печень Прометея. Молча смотрели герои вослед пернатому палачу, не решаясь из страха перед грозным богом что-нибудь сказать в осуждение жестокой и несправедливой расправы над прикованным к скале титаном. Но мысленно они желали благородному титану стойкости перед напастью.
Вскоре герои увидели остров, отдаленный от берега бурлящим проливом. Направившись к нему, они отыскали узкую бухту, ввели в нее "Арго" и отдали его под защиту поросших редким лесом скал.
Было безветренно. Не шелохнулся ни один лист на дереве, к стволу которого привязали судно. И когда был разложен на прибрежном песке костер, дым поднимался прямо, тонкой струйкой.
Вскоре стемнело, и сразу же подул ветер, вздымавший гигантские волны. Деревья на скалах сгибались, как тростинки. Аргонавты легли, крепче прижавшись друг к другу и к общей матери - земле. Где-то рядом ударил гром, и перун Зевса прорезал черное небо. Кто-то из героев прошептал: "Зевс не только слышит речи, но и понимает помыслы смертных". Гром ударил еще раз, словно подтверждая эту мысль.
- Взгляните на море! - вскрикнул Орфей.
Повернув головы, герои увидели корабль, взнесенный волной и от ее удара расколовшийся на две половины.
- Вовремя мы причалили!- произнес Анкей.
- Может быть, не мы, а несчастные на том корабле прогневали Зевса, - предположил кто-то.
Дождь лил как из пифоса, поэтому никто из героев за всю ночь не сомкнул глаз. Когда же рассвело и небо просветлело, все увидели огромную птицу, кружившую над берегом. Качнув крыльями, она сбросила тяжелое перо. Рассекая воздух, оно полетело вниз и вонзилось в плечо одного из героев.
- Скорей на корабль за щитами! - крикнул Ясон. - Это остров Ареса, о котором нас предупреждал Финей.
Когда аргонавты уже были на корабле, в небе показалась целая стая птиц.
- Рубите канаты! - закричал Анкей.
- Не торопись! - остановил его Ясон.- Вспомни совет Финея: надо не только пристать к острову Ареса, но и пройти его насквозь. Обращаясь к героям, Ясон крикнул:
- Друзья! Возьмите свои мечи и щиты, наденьте медные шлемы! Как только спустимся на берег, по моему знаку начинайте кричать, одновременно ударяя мечами по щитам.
Хитрость удалась. Птицы Ареса, напуганные страшным шумом, поднялись в воздух и скрылись в небе. После этого Ясон приказал части героев оставаться у корабля, а остальных повел в глубь острова.
Прошло совсем немного времени, и Ясон с его спутниками вернулись. Они вели с собой четырех незнакомцев, судя по их жалкому виду - с погибшего ночью корабля.
- Если бы не мы, - проговорил Ясон, - эти люди погибли бы.
- Не потому ли нас направил сюда Финей? - вскрикнул Анкей.
- Кто знает? - пожал плечами Ясон.
Все находившиеся на острове вместе с Ясоном сели на весла, и корабль отчалил. Ясон и Орфей занялись страдальцами. Они перевязали им раны, дали сухую одежду, уложили на теплые шкуры.
Несчастные опомнились лишь к вечеру. Едва держась на ногах, они вышли на палубу и рассказали окружившим их аргонавтам о себе и своих злоключениях. Это были сыновья Фрикса и царской дочери Халкиопы. В плавание они пустились, выполняя предсмертный завет отца. Фрикс, проживший в Колхиде много лет, считал ее чужбиной и хотел, чтобы сыновья вернулись в Орхомен и унаследовали власть и богатства царя Афаманта.
- Так вы мои родственники! - воскликул Ясон, бросаясь к спасенным. - Мой дед Крефей был родным братом Афаманта. Сам же я сын Эсона и направляюсь в Колхиду. Но вы не назвали своих имен.
- Я - Китисор, - ответил рассказчик. - Братьев зовут Фронтис, Аргос и Мелас. Но позволь задать мне вопрос.
- Я тебя слушаю, Китисор,- отозвался Ясон.
- Что ведет вас в Колхиду?
- Это длинная история, если рассказывать по порядку. Но если сказать главное - мы плывем за золотым руном.
- О, боги! - воскликнул сын Фрикса. - Да ведаешь ли ты, что будешь иметь дело с моим дедом Ээтом, сыном Гелиоса. Он равен силой Аресу и царствует над несчетными племенами. Но и не будь Ээта и свирепых колхов, как бы ты взял золотое руно? Ведь его сторожит огромный дракон, не знающий сна.
По мере рассказа мрачнели лица героев.
- Не подумай, - продолжал Китисор, - что я хочу испугать. Идущему в бой негоже свою душу тешить обманом. И если ты решишь продолжать путь, то знай, что можешь рассчитывать на меня и моих братьев, как на себя самого.
- Назад у нас нет пути! - произнес Ясон под одобрительные возгласы. - Не для того Афина соорудила наш корабль, чтобы он вспять обращался. Один раз жизнь нам дана, и прожить ее надо достойно. Помощь же, что нам обещаешь, безценна.
- Да! Да! - подхватил Анкей, не отпуская кормового весла. - Безценна! Ведь нам неведомы подводные камни и мели этого моря. Боги направили нас на остров Ареса, чтобы мы встретили вас. Теперь я в этом уверен. Стань, Китисор, рядом со мной у кормила. А когда устанешь, тебя сменят братья.

[galant]

К цели

И обрел "Арго" зоркость, которой ему так не хватало, несмотря на нарисованный на борту глаз. В то время как один из братьев вместе с Анкеем находился у кормового весла, трое других, сидя на связке каната у мачты, рассказывали обо всем, что могло интересовать аргонавтов. Еще раньше герои видели на берегу деревянные сооружения, которые принимали за сторожевые башни. Оказалось, что это моссины - жилища варварского племени, получившего по ним название "моссинеки". В башне обитала одна большая семья вместе с домашними животными и птицами. Всеми жителями башен управлял царь, бывший одновременно и судьей. Если решение царя-судьи казалось старейшинам ошибочным, его запирали в одной из моссин и морили голодом.
- Глупцы! - заметил по ходу рассказа Ясон. - Будь это у нас в Фессалии, кто бы согласился царствовать!
Еще большее оживление вызвал рассказ о другом варварском племени, жившем за моссинеками. В день, когда рожают жены, их мужья, распростершись на ложах, стонут, и им, как роженицам, готовят омовения. Роженицы же производят детей без всякой помощи.
За рассказами гостей "Арго" незаметно проходило время. Вдали показались отвесные кручи Кавказа, казавшиеся близкими из-за огромной высоты.
- Здесь надо плыть осторожнее! - предупредил Китисор.
- Подводные скалы? - спросил кормчий.
- Нет! Корабли Ээта, обладающего мощным флотом.
- Но ведь нам все равно придется войти в гавань, - заметил Ясон.
- Мы ее минуем, - ответил Китисор. - Войдем в Фасис ночью и спрячемся, сняв мачту и паруса, в береговых камышах.
Ночью, полагаясь на опытных сыновей Фрикса, Анкей ввел корабль в широко разлившийся Фасис. Мачта была снята и уложена на палубу. Аргонавты вышли на палубу и вслушивались в ночную тишину, нарушаемую время от времени кваканием лягушек и криками каких-то птиц. А Ясон со своими родственниками спустился за борт и двинулся к берегу.

На Олимпе

Олимп жил своей привычной жизнью. В мегароне дворца богов Зевс, склонившись с трона, что-то говорил на ухо Гермесу, а тот кивал головой. Гефест в пристройке без устали колотил молотом, и по ударам можно было измерять время. Афродита в своих покоях томно сидела на кресле и, глядя в зеркало, расчесывала дивные волосы. Во дворе Эрот увлеченно играл в бабки с любимцем Зевса Ганимедом. Гера, уединившись с Афиной, взволнованно объясняла ей:
- Не знаю, что делать?! "Арго" в Колхиде. Но как обмануть хитрого и злобного Ээта? Бедный Ясон! Как ему помочь?
- Я тоже волнуюсь! - сказала Афина. - С какой стороны подойти? Не придумаю..
- Постой! - перебила Гера. - А не воспользоваться ли помощью Афродиты? Конечно, она доставила мне столько огорчений. Но ради Ясона я готова на все. Я слышала - у Ээта есть дочь Медея. Любовь делает чудеса.
Афина презрительно повела плечами.
- Мне это непонятно. Но если хочешь, могу тебя сопровождать. При виде гостей Афродита наскоро закрепила волосы и показала богиням на кресла.
- Садитесь! Давно вы у меня не были. Что вам показать? Вот этот гребень. Какая тонкая работа.. Мой супруг готов работать целые дни..
- Пока ты красуешься, у нас беда. "Арго" уже стоит в камышах на Фасисе. А как добыть золотое руно? Нужна твоя помощь.
Лицо Афродиты покрылось румянцем. Ей было приятно, что суровая и непреклонная Гера явилась к ней первая.
- Я готова помочь. Если появилась нужда в моих слабых руках, можешь на них рассчитывать.
- У нас нет нужды в твоих руках, - сказала Гера, отводя взгляд. - Ни в слабых, ни в сильных. Отдай приказание своему отроку, чтобы он поразил стрелой дочь Ээта Медею.
- Хорошо! Я постараюсь. Хотя нелегко мне придется. Стал непослушен мой сын и дерзок. Пойду поищу его.
Игра была в разгаре. Ганимед размазывал по смазливому лицу слезы, а Эрот, победитель, с хохотом прижимал к груди золотые бабки.
- Опять выиграл! - пожурила Афродита сына. - Снова обманул и гордишься нечестной победой. За это услужи мне!
- Нет от тебя покоя, ма! Дай поиграть!
- Не даром ведь! Получишь игрушку, какой не имел никто кроме Зевса, когда он был ребенком, а не отцом богов. Глазенки Эрота загорелись..

[galant]

"Арго" и аргонавты

У Ээта

Высоко вознесся к небу дворец Гелиоса. Его стены окаймлены двумя рядами высоких медных колонн. Двор засажен благоухающими деревьями. Под аркой, образованной цветущим виноградом, бьют четыре ключа. Из пастей каменных львов изливаются молоко, вино, благовонное масло и теплая вода.
- Не людских рук это дело! - выдохнул Ясон.
- Ты прав! - подтвердил Китисор. - Эти источники соорудил сам Гефест после того, как Гелиос поднял его, утомленного в битве с гигантами, на свою колесницу.
- Он также изготовил для Гелиоса медноногих быков, выдыхающих пламя, - добавил второй брат.
- И также плуг с лемехом из адаманта! - вставил третий.
- А где покои царя? - поинтересовался Ясон.
- В этом высоком здании, - пояснил Китисор. - А в том, что пониже, живет наследник престола Апсирт, рожденный Ээтом от нимфы Кавказа. Здесь же, в помещении справа, живут царские дочери со служанками.
- А вот и наша мать со своей сестрой Медеей! - закричал Китисор.
- Смотрите!

Оглянулся Ясон и встретился взглядом с прекрасной девой. Была она стройна и смугла, с гордой поступью, достойной внучки Гелиоса. Халкиопа между тем издала радостный крик.
- Как я благодарна судьбе! - повторяла она, обнимая сыновей. - Она вернула вас, видя мои слезы и печаль. Разве надо искать счастья на чужбине, оставляя мать одну?!
- Не чужбина нам Орхомен, - возразил Китисор, - а отчизна нашего родителя, да будут благосконны к нему владыки аида.
В суматохе никто не заметил слетевшего с неба Эрота, не услышал биения его крыльев. Пристроившись за колонной, Эрот поднял лук, наложил на него стрелу и, натянув тетиву, пустил стрелу прямо в сердце Медее. И тотчас же взвился в небо, как шмель, предвкушая мяч, материнский подарок, игру с Ганимедом на лугу за чертогом Олимпа. Ахнула дева, почувствовав, как всю ее душу охватило жгучим безумием. И увидела она, как прекрасен чужеземец. Щеки против ее воли то бледнели, то покрывались румянцем. Руки потеряли покой. Она то сплетала пальцы, то прижимала их к сердцу.

А между тем в покоях расторопные слуги омыли сыновей Халкиопы и их спасителей горячей водой и сменили им одежды, расставили на столе обильную еду и питье. Когда же все возлегли и стали тешить душу яствами, появился угрюмый Ээт.
Внуки бросились к деду и, перебивая друг друга, стали ему рассказывать о своем чудесном спасении на необитаемом островке, куда их выбросили разбушевавшиеся волны.
Ээт, слушая, то и дело обращал тяжелый взгляд на спасителей внуков. В каждом прибывающем в его страну царь видел соглядатая или соперника, стремящегося завладеть диадемой.
- Что тебя привело к нам, чужеземец? - обратился Ээт к Ясону, догадавшись, что он главный среди прибывших.
Ясон не стал скрывать ни цели своего плавания, ни происхождения, подчеркнув, что золотое руно необходимо ему для возвращения законной власти в Иолке.
Царь не поверил ни одному слову Ясона, решив, что внуки специально привели пришельцев, чтобы завладеть с их помощью его троном. Прочитав во взгляде Ээта недоброжелательность, Ясон стал убеждать царя, что ему и его друзьям ничего не нужно, кроме золотого руна, и что он готов выполнить любое поручение, чтобы воздать славу царю Колхиды.
Слушал Ээт героя и не мог решить: сразу убить пришельца или испытать его силу.
- Что ж! - сказал он, склонившись ко второму решению. - Есть у меня два быка медноногих, изо рта выдыхающих пламя. Подведя под ярмо, я гоню их по ниве Ареса и вспахиваю всю ее плугом, а затем засеваю зубами дракона. Из зубов вырастают воины в медных доспехах, я их поражаю. Если действительно род твой идет от богов, ты не уступишь мне в мощи и сумеешь повторить мой подвиг. Лишь тогда заслужишь награду, которую ищешь.
Не спешил Ясон с ответом, понимая, что невыполнимо условие Ээта, что сулит оно гибель.
- Много помех создаешь ты, царь! - ответил он, наконец. - Но я принимаю твой вызов. С судьбой не борются и боги, мне ли, смертному, с ней бороться. Суровый рок привел меня к тебе, и если мне суждена здесь гибель, я встречу ее достойно.
- Иди! - усмехнулся царь. - И знай - если дрогнешь, если отступишь перед жарким дыханием быков или побежишь в страхе от меднодосиешного воинства, уж я позабочусь, чтобы впредь никто не дерзнул покушаться на мое достояние.
С тяжелым сердцем покинул Ясон царский дворец и поспешил со своими спутниками к кораблю. А в ушах Медеи все звучал его голос, и она устремилась мыслью вслед за героем.

[galant]

Знак Афродиты

Почти у самого Фасиса героев догнал Китисор, и на корабль они поднялись вчетвером. Выслушали герои Ясона и долго молчали, не зная, как быть. Всем было ясно, что отказываться от предложения Ээта нельзя. Но как избежать ловушки? Каким богам приносить жертвы? У кого из них спрашивать совета?
- Нет ли здесь какого - нибудь оракула? - спросил Орфей. - Лучше всего - владычицы Геры. Ведь она покровительствует Ясону?
- Геру здесь не почитают, - ответил Китисор. - В нашем положении помочь может среброногая Афродита.
- Афродита! - в один голос воскликнули герои.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Ясон. - Fie думаешь ли ты, что она вооружит нас стрелами своего сына Эрота?
- Нет! - сказал Китисор. - Насколько я понимаю, стрела Эрота уже не дала промаха. Пока ты, Ясон, вел словесный поединок с Ээтом, я наблюдал за его дочерью, моей двоюродной сестрой Медеей, не спускавшей с тебя глаз. Уверен, что она попала в сети Афродиты. Это сулит тебе и всем нам великую пользу. Ведь Медею научила Геката варить зелья изо всего, что производит земля и Понт. Она знает пути небесных светил и умеет возвращать к жизни мертвых.
- Что же ты предлагаешь? - перебил Ясон.
- Принести жертву Афродите и, если богиня ее примет, вам оставаться на месте, а мне идти во дворец и поговорить с Медеей.
Едва юноша произнес эти слова, как в небе показался голубь. За ним несся коршун. Подлетев к Ясону, птица Афродиты спряталась в одеждах героя.
И поняли все, что сама Афродита вещала устами юноши и что надо надеяться на помощь царской дочери.

Цветок солнца

В тот же вечер Китисор в тайне от всех встретился с Медеей. Девушка была счастлива, узнав, что Ясон нуждается в помощи и готов ее принять. Договорились о времени и месте встречи.

Оставшись одна, Медея достала резной ларец и вынула ракушку, наполненную коричневатой мазью. Не отводя от нее взгляда, девушка вспоминала тот солнечный день, когда она, карабкаясь по отвесным скалам, вдруг увидела то, за чем шла, что искала: растение на высоком стебле, напоминавшее узкими листьями и цветами шафран, но имевшее не синевато - фиолетовый, а огненно - красный цветок. Такого растения не было нигде в мире, кроме той части Кавказа, над которой пролетал орел, терзавший печень Прометея. Капли крови стекали с кривых когтей на землю, и в месте их падения вырастали такие цветы. Их сторонились птицы и звери. И девушке также было страшно прикоснуться к нему. Закрыв глаза, она провела по стеблю ножом. И в это же мгновение что - то над ней задвигалось, послышался стон, многократно повторенный эхом.
С величайшим трудом, боясь оступиться и повредить драгоценную добычу, Медея с трудом спустилась в долину и дождалась ночи, опасаясь, что кто - нибудь в городе или во дворце может увидеть ее с цветком. Месяц спустя, когда цветок высох, она растолкла его лепестки в ступе, а порошок смешала с целебным змеиным ядом. Потом она опробовала действие мази на себе. Намазала ею руку по локоть и сунула в пылающий очаг. Она не почувствовала жара. Мазь обладала удивительным свойством защищать от ожога. Но хватит ли этой ракушки на могучее тело Ясона? Медея отложила ракушку в сторону и вдруг почувствовала, что на лбу проступает испарина. «Я проверяла действие мази в чистом пламени очага, - подумала она с ужасом. - Но Ясона обожжет пламя волшебных быков. Не погибнет ли он жалкой смертью на пашне Ареса? И я его потеряю навсегда!»
Медея бросилась на постель и призвала к себе послушный ей сон. Но сон противился ее воле. Она, умевшая одним взглядом усыплять других, не могла забыться сама. Тело сжигало огнем. Отчаяние сменялось ослепительной радостью, а радость - жгучим стыдом. Неудержимо хлынули слезы. «Что со мной? - думала девушка, не находя себе места. - Кто мне этот чужеземец, явившийся за сокровищем отца? Пусть он погибнет на ниве Ареса, если так распорядилась судьба. Нет! Нет! Пусть уезжает подальше от моих глаз. Но Ясон не стал скрывать ни цели своего плавания, ни происхождения, подчеркнув, что золотое руно необходимо ему для возвращения законной власти в Иолке.
Царь не поверил ни одному слову Ясона, решив, что внуки специально привели пришельцев, чтобы завладеть с их помощью его троном. Прочитав во взгляде Ээта недоброжелательность, Ясон стал убеждать царя, что ему и его друзьям ничего не нужно, кроме золотого руна, и что он готов выполнить любое поручение, чтобы воздать славу царю Колхиды.
Слушал Ээт героя и не мог решить: сразу убить пришельца или испытать его силу.
..Что ж! - сказал он, склонившись ко второму решению. - Есть у меня два быка медноногих, изо рта выдыхающих пламя. Подведя под ярмо, я гоню их по ниве Ареса и вспахиваю всю ее плугом, а затем засеваю зубами дракона. Из зубов вырастают воины в медных доспехах, я их поражаю. Если действительно род твой идет от богов, ты не уступишь мне в мощи и сумеешь повторить мой подвиг. Лишь тогда заслужишь награду, которую ищешь.
Не спешил Ясон с ответом, понимая, что невыполнимо условие Ээта, что сулит оно гибель.
- Много помех создаешь ты, царь! - ответил он, наконец, - Но я принимаю твой вызов. С судьбой не борются и боги, мне ли, смертному, с ней бороться. Суровый рок привел меня к тебе, и если мне суждена здесь гибель, я встречу ее достойно.
- Иди! - усмехнулся царь. - И знай - если дрогнешь, если отступишь перед жарким дыханием быков или побежишь в страхе от меднодоспешного воинства, уж я позабочусь, чтобы впредь никто не дерзнул покушаться на мое достояние,
С тяжелым сердцем покинул Ясон царский дворец и поспешил со своими спутниками к кораблю. А в ушах Медеи все звучал его голос, и она устремилась мыслью вслед за героем.
Почти у самого Фасиса героев догнал Китисор, и на корабль они поднялись вчетвером. Выслушали герои Ясона и долго молчали, не зная, как быть. Всем было ясно, что отказываться от предложения Ээта нельзя. Но как избежать ловушки? Каким богам приносить жертвы? У кого из них спрашивать совета?
- Нет ли здесь какого - нибудь оракула? - спросил Орфей. - Лучше всего - владычицы Геры. Ведь она покровительствует Ясону? - Геру здесь не почитают, - ответил Китисор. - В нашем положении помочь может среброногая Афродита. - Афродита! - в один голос воскликнули герои. - Что ты имеешь в виду? - спросил Ясон. - Не думаешь ли ты, что она вооружит нас стрелами своего сына Эрота?
- Нет! - сказал Китисор. - Насколько я понимаю, стрела Эрота уже не дала промаха. Пока ты, Ясон, вел словесный поединок с Ээтом, я наблюдал за его дочерью, моей двоюродной сестрой Медеей, не спускавшей с тебя глаз. Уверен, что она попала в сети Афродиты. Это сулит тебе и всем нам великую пользу. Ведь Медею научила Геката варить зелья изо всего, что производит земля и Понт. Она знает пути небесных светил и умеет возвра - лать к жизни мертвых.
- Что же ты предлагаешь? - перебил Ясон.
- Принести жертву Афродите и, если богиня ее примет, вам оставаться - а месте, а мне идти во дворец и поговорить с Медеей.
Едва юноша произнес эти слова, как в небе показался голубь. За ним - несся коршун. Подлетев к Ясону, птица Афродиты спряталась в одеждах - героя. И поняли все, что сама Афродита вещала устами юноши и что надо наняться на помощь царской дочери.
В тот же вечер Китисор в тайне от всех встретился с Медеей. Девушка была счастлива, узнав, что Ясон нуждается в помощи и готов ее принять. Договорились о времени и месте встречи.
Оставшись одна, Медея достала резной ларец и вынула ракушку, наполненную коричневатой мазью. Не отводя от нее взгляда, девушка вспоминала - от солнечный день, когда она, карабкаясь по отвесным скалам, вдруг увидела то, за чем шла, что искала: растение на высоком стебле, напоминавшее узкими листьями и цветами шафран, но имевшее не синевато - фиолетовый, а огненно-красный цветок. Такого растения не было нигде в мире, кроме той части Кавказа, над которой пролетал орел, терзавший печень Прометея. Капли крови стекали с кривых когтей на землю, и в месте их падения вырастали такие цветы. Их сторонились птицы и звери. И девушке также было страшно прикоснуться к нему. Закрыв глаза, она провела по стеблю ножом. И в это же мгновение что - то над ней задвигалось, послышался стон, многократно повторенный эхом. С величайшим трудом, боясь оступиться и повредить драгоценную добычу, Медея с трудом спустилась в долину и дождалась ночи, опасаясь, что кто - нибудь в городе или во дворце может увидеть ее с цветком. Месяц спустя, когда цветок высох, она растолкла его лепестки в ступе, а порошок смешала с целебным змеиным ядом. Потом она опробовала действие мази на себе. Намазала ею руку по локоть и сунула в пылающий очаг. Она не почувствовала жара. Мазь обладала удивительным свойством защищать от ожога. Но хватит ли этой ракушки на могучее тело Ясона? Медея отложила ракушку в сторону и вдруг почувствовала, что на лбу проступает испарина. «Я проверяла действие мази в чистом пламени очага, - подумала она с ужасом. - Но Ясона обожжет пламя волшебных быков. Не погибнет ли он жалкой смертью на пашне Ареса? И я его потеряю навсегда!» Медея бросилась на постель и призвала к себе послушный ей сон. Но сон противился ее воле. Она, умевшая одним взглядом усыплять других, не могла забыться сама. Тело сжигало огнем. Отчаяние сменялось ослепительной радостью, а радость - жгучим стыдом. Неудержимо хлынули слезы. «Что со мной? - думала девушка, не находя себе места. - Кто мне этот чужеземец, явившийся за сокровищем отца? Пусть он погибнет на ниве Ареса, если так распорядилась судьба.

Нет! Нет! Пусть уезжает подальше от моих глаз. Но как мне без него жить! Не лучше ли принять яд и положить конец мучениям?»
Она вскочила и, подбежав к ларцу с зельями, стала искать яд, дарующий мгновенную смерть. Но вдруг ее охватил страх. Затряслись руки. Стеснило дыхание. В памяти всплыли лица милых подруг, луг в весенних цветах, силуэт далеких гор. Она явственно увидела себя в погребальном саване, услышала притворные вопли плакальщиц у открытой могилы.
Нет! Нет! Она рванулась к двери, приняв бледный свет Селены за рассвет. Служанки, не ведая ее тревог, мирно похрапывали в прихожей. Было еще темно, но стало светло в душе при одной мысли, что вскоре она будет ощущать дыхание чужеземца, впивать блеск его красоты.
- Дед мой Гелиос! - воскликнула она, вздымая вверх руки. - Что ты не гонишь своих коней? По тебе соскучились деревья и травы, птицы, мотыльки, чей век так короток. Но более всех истосковалась я. Помнишь, как я на круче срывала волшебный цветок и ты один поддерживал меня взглядом? Теперь в этом цветке, превращенном в мазь, спасение для того, кому имя Ясон. Ослепи его врагов, Гелиос! Повергни их к его ногам, как красота чужеземца повергла меня, заставив забыть девичий стыд, мать и отца, брата.

[galant]

У храма Гекаты

Взяв в руку бич, Медея взошла на повозку, где уже сидели служанки, и мулы понеслись.
Путь лежал через город, и все, кто в этот ранний час видел царскую дочь, не мог отвести от нее взгляда. Встречный ветер шевелил ее золотые волосы. Глаза излучали такую ослепительную радость, словно дорога вела не в святилище богини мрака и чародейства Гекаты, а в храм угодного всем девам Гименея.

Город остался позади. Колеса, войдя в мягкую землю, перестали стучать, и стал слышен торжествующий гимн пернатых, приветствующих восход злато - тронного Гелиоса. Эти звуки заставили Медею забыть ночные страхи, наполнив все ее существо ликованием.
У бревенчатого строения, от древности наполовину ушедшего в землю, Медея остановила мулов и сошла на замощенную камнем площадку рядом с алтарем.

Приказав девушкам распрячь мулов и отвести их на луг, она добавила:
- Натешьте сердца песнями, а взор - луговыми цветами. А если доведется кого - нибудь увидеть, держите это в тайне.
С этими словами она направила стопы к серебристому тополю, гордо взметнувшему к небу пышную крону. Устроившиеся в ветвях вороны шумно переговаривались между собой, и Медея, понимавшая язык вещих птиц, прислушалась к их болтовне.
- Смотри! Вон там, у реки, двое. Один много раз посещал наш храм, а другой... В его руках лук, как бы не сбил он наших воронят.
- Он передает лук твоему знакомцу. Он задумал что - то другое. Он идет сюда.

Девушка вздрогнула, поняв, что вороны увидели Ясона. А вот и он, прекрасный, как возникший из Океана Сириус, и такой же губительный. У Meдеи замерло сердце, щеки зажглись горячим румянцем, колени охватила слабость. Когда Ясон приблизился, она не смогла ни раскрыть рта, чтобы ответить ему приветствием, ни протянуть ему руки. Ладони прилипли к бедрам. Таково колдовство любви, от которого, что бы ни говорили поэты и мудрецы, нет никакого спасения, никакого лекарства.
Ясону чувство это было неведомо. Но, убедившись, что царская дочь его любит, он радовался нежданной помощи Афродиты. Уловив эту радость, осветившую прекрасное лицо Ясона, Медея не поняла ее причины. Но она смогла улыбнуться, а потом и заговорить - нет, не о своей любви, а о деле.

Передавая Ясону мазь, она впервые коснулась его руки. Он благодарно схватил ее ладонь и поднес к губам. Наверху закаркали вороны, видимо, сплетничая, но Медея не вслушивалась в их болтовню, чувствуя лишь торопливое биение своего сердца. А когда Ясон отпустил ее руку, она отвела его в сторону и прошептала:
- Помолившись Гекате, вылей из чаши на землю любезный ей мед и уходи поскорей, не оборачиваясь, что бы ни услышал. Иначе нарушишь чары. Когда же наступит заря, обнажившись, натрись мазью и станешь могуч, как тот, из капли крови которого мазь. Натри ею свой щит. Выйдя на поле Ареса, присмотри камень побольше.
Она еще долго объясняла, а потом, замявшись, сказала:
- Помни меня, если тебе удастся возвратиться в отчий дом. И я никогда тебя не забуду и буду гордиться, что помогла тебе избежать верной гибели.
- Я понял, - сказал герой, - моя мазь, предназначенная для моего спасения, из крови Прометея, который рожден Япетом в моей окруженной горами стране. У нас он основал первые города и воздвиг храмы богам, был первым нашим царем. Мою родину называют Гемонией. Знай же, дева, что в Иолке, Орхомене и в других городах Гемонии, где не слышали имени твоего родителя, будут помнить о тебе как нашей спасительнице. Теперь же нам пора разойтись, чтобы нас не опередил закат твоего лучезарного деда. Мне кажется, что он сейчас видит нас и желает нам новой встречи.

Испытание

Выполнив предписания волшебницы, Ясон поспешил к полю Ареса, где его уже ожидал Ээт, окруженный свитой. Проверив, нет ли у героя меча или кинжала, царь передал ему сосуд с драконьими зубами и показал на край поля, где уже стоял плуг с адамантовым лемехом.
С одним лишь щитом Ясон двинулся по полю, испещренному глубокими ямами от бычьих копыт. Вдали, там, где поле упиралось в лесистый холм, по земле стлались струйки дыма, словно бы кто - то сжигал после зимней поры сырую листву. Приблизившись, Ясон разглядел отверстие, наполовину прикрытое листвой. То, что он принял за дым, было паром, исходящим из бычьих пастей. В пещере медные быки проводили ночь.

Заслышав шаги Ясона, они вырвались наружу, обдав героя дыханием. Оно не показалось ему горячим, хотя груди животных клокотали, как котлы с водой, подвешенные над пылающими кострами. Герой схватил ближайшего из быков за шею. Остальные быки разом повернулись, из медных глоток вырвалось пламя и закрыло Ясона. Всем смотревшим со стороны должно было казаться, что герой сгорел, но через несколько мгновений он появился живой и невредимый вместе с быками, впряженными в плуг. Железные рукоятки плуга раскалились докрасна, а Ясон не отнимал от них рук, словно он сам был не из человеческой плоти, а из металла.

Когда поле покрылось ровными бороздами, Ясон распряг быков, и они стремглав понеслись в свою пещеру. Оставалось засеять борозды зубами дракона и ждать, когда вырастут воины. Ожидание было недолгим. Зашевелилась земля. Сначала, как стебли растений, показались засверкавшие на солнце медные наконечники копий, затем остроконечные медные шлемы, закрывавшие лица, медные руки, туловища и ноги в медных поножах.
Никогда бы не справиться Ясону с медным воинством, если бы не совет Медеи. Схватив огромный камень, герой поднял его над головой и швырнул на середину поля. И сразу же меднодоспешные вступили в сечу, разя и убивая друг друга. Тех же, кто уцелел, прикончил Ясон..

С ужасом и удивлением смотрел Ээт на чужеземца, совершившего невозможное. Разумеется, он и не собирался выполнять свое обещание, тем более что был уверен, что кто - то раскрыл его тщательно скрываемую тайну обращения с медными воинами, Отправившись во дворец, он решил узнать, кто его предал.
По выражению лица родителя Медея догадалась о его подозрениях и решила немедленно покинуть дворец. Еще издали она увидела пламя зажженного чужеземцами костра и почти бежала к нему.
Герои радовались победе Ясона. Всегда верные данному слову, они и не подозревали, что царь может нарушить обещание. Поэтому они растерялись, услышав от гостьи, что придется добывать руно против царской воли, немедленно, под покровом ночи.
Решили, что с Медеей пойдет Ясон, а остальные будут как ни в чем не бывало громко распевать песни, чтобы обмануть бдительность соглядатаев, которых царь непременно пошлет.

[galant]

В долине дракона

Облака закрыли луну, и долина Дракона - так называли место, куда направились Ясон с Медеей, - погрузилась во мрак. Но, приближаясь к священному дереву, можно было увидеть нечто, испускавшее сияние, словно маленькое ночное солнце. Это было золотое руно, укрепленное на высоком суку. Ради него Ясон и его спутники проделали путь, полный опасностей и невероятных приключений. Теперь оставалось взять долгожданную добычу.
Но ведь долина не зря носила имя дракона. Чудище сохранилось не в легендах колхов. Оно, пережив своих собратьев, и теперь обходило дерево днем и ночью, готовое наброситься на каждого, кто к нему подойдет. Кости тех, кто позарился на золотое руно, образовывали вокруг дерева широкую белую полосу.
Несколько мгновений Ясон, затаив дыхание, вслушивался в царапание огромных когтей по утоптанной земле и в громкое квакание, вырывавшееся из груди дракона. Когда же он, сжав меч, сделал шаг вперед, на его плечо опустилась властная ладонь Медеи.
- Не надо! - шепнула она. - Дракон поднимет такой оглушительный рев, что его услышит и Прометей на вершине Кавказа.
Вскинув руки в молитвенном жесте, призвала Медея бога сна Гипноса. Опустившись на корточки, она вылила из захваченных глиняных баночек волшебное зелье, произнося при этом заклятия.
Дракон остановился и завертел плоской головой на длинной гибкой шее; на мгновение она замерла и стала медленно склоняться. Закрылись огромные налитые кровью глаза, и вскоре туша опрокинулась, подминая росшие за белым кругом деревья.
Не теряя ни мгновения, Ясон оказался на спине чудовища, сорвал с сука золотое руно и, продев его под пояс, ловко спрыгнул на землю.
Подойдя к девушке, он сказал ей голосом, прерывающимся от радости:
- Не знаю, что бы мы делали без тебя. Ты - наша спасительница.
- Я не знаю, как я жила до того, как ты появился, словно спустившись с неба, - отозвалась девушка.
- Если так, то едем с нами! - молвил Ясон, обнимая Медею. - Я введу тебя во дворец Иолка моей супругой.
И они побежали что было сил к Фасису. Из города доносились звуки военных труб. Царь собирал войско, надеясь к рассвету вывести его к реке и уничтожить чужеземцев.
Герои были уже на «Арго». Услышав приготовления Ээта к битве, они загасили костер и переместились на судно. Как только Ясон и Медея коснулись палубы, Анкей дал знак гребцам. Ударили весла по черной воде. «Арго», словно чувствуя опасность, летел как камень, выпущенный из пращи. Еще до рассвета судно вышло из реки в открытое море.

Обратный путь

И снова Анкей стоял на корме у руля. Снова тяжелые волны Понта били о борт корабля, снова ветер наполнял паруса, снова, но уже по левому борту, тянулся берег. «Арго» шел не в Колхиду за золотым руном, а возвращался с драгоценной добычей. На палубе, которой еще не касалась нога смертной женщины, слышался окрыленный женский смех.
И никто на корабле, даже прорицатель Мопс, не ведал, что флотилия Ээта, посланная в погоню за беглецами, пройдя не вдоль знакомого аргонавтам берега, а напрямую, уже находится на противоположном берегу Понта, около устья великой реки Истра. Когда же «Арго» приблизился к Истру, стало ясно, что обе стороны реки и острова заняты кораблями и безчисленным войском колхов.
Поняли аргонавты, что им такого воинства не одолеть, и помрачнели. Посоветовавшись, решили вступить в переговоры с колхами, чтобы отдать им беглянку Медею в обмен на безпрепятственное возвращение на родину.
Можно себе представить негодование Медеи, когда она узнала об этом решении.
- Никогда я не думала, - кричала она, - что мужи могут быть такими трусами. Отдать меня, вашу спасительницу, на расправу отцу? Где ваша совесть?
- А что нам делать? - смутился Ясон. - У нас нет иного выхода! Отец тебя простит, но не нас.
- Вступайте в переговоры, как решили, - посоветовала Медея. - но не для того, чтобы выторговывать уступки. Надо заманить моего брата Апсирта. Я вижу, что это он привел флот.
- Что это даст? - спросил Анкей:
- Надо его убить, разрезать тело на части и бросить в море. Пока будут вылавливать труп, мы уйдем далеко.
Не сразу согласились герои с этим планом. Послышались возмущенные голоса:
- Лучше погибнуть самим, чем жить с клеймом предателей!
- Пусть она сама убивает своего брата!
- Я это сделаю! - твердо сказала Медея. И, обратившись к Ясону, добавила: - А ты мне поможешь!

После страшного преступления героям удалось уйти от преследователей. Но всевидящий Зевс от них отвернулся. Вделанный в корму «Арго» кусок додонского дуба от имени Громовержца объявил героям, что им не вернуться в Иолк, если они не очистятся от преступления у волшебницы Кирки, дочери Гелиоса, сестры Ээта.
Чтобы попасть к Кирке, аргонавтам пришлось подняться на север по Эридану, соединяющемуся с Роданом, а по Родану спуститься к озерам, соединяющимся с Тирренским морем. Обогнув огромный залив, берега которого заселены лигурами, «Арго» сделал первую стоянку у острова Эфалии, над которым поднимался дым медеплавилен. Починив весла и набрав воду, аргонавты поплыли на юг, к острову волшебницы Кирки, умеющей превращать людей в животных. Причалив, Ясон приказал никому не спускаться на берег, а сам с Медеей направился в глубь острова. При виде людей животные, наполняющие лес, подбежали к ним, сопровождали их до дворца. В другое время Медея, может быть, и побеседовала бы с какой - нибудь свиньей или собакой, чтобы расспросить об ее человеческом прошлом, но теперь было не до того.
Кирка приняла Медею и ее спутника как желанных гостей. Ведь девушка обратилась к волшебнице на родном для нее колхском языке, сразу же сообщив, что она ее племянница, внучка Гелиоса. Затем она рассказала историю своей любви, поведала о бегстве из Колхиды и преследовании колхским флотом. Но, дойдя до убийства брата, разрыдалась и не могла больше говорить.
Поняла Кирка, что перед нею великие преступники. Это не помешало ей очистить Ясона и Медею от пролитой крови. Но она приказала им немедленно покинуть остров, чтобы не осквернять его землю.
После всех опасностей и переживаний было приятно, оставив корабельные скамьи, сойти на острове феакийцев и прибыть во дворец гостеприимного царя Алкиноя. Но недолог был отдых. Показались паруса огромного флота, посланного вдогонку аргонавтам Ээтом. Посланцы царя требовали выдачи Медеи, грозя иначе взять ее силой.
Припала Медея к коленям супруги Алкиноя, умоляя ее о спасении. Было решено призвать на помощь Гименея. Той же ночью совершилась брачная церемония, а наутро Алкиной объявил посланцам царя, явившимся во дворец за ответом, что Медея - супруга Ясона и отец потерял над нею власть.

С этих пор люди уже не угрожали аргонавтам. Но им не раз еще приходилось испытывать гнев богов. В Ионийском море, когда уже было рукой подать до Пелопоннеса, подул Борей. Подхватив «Арго» как щепку, он девять дней и ночей гнал корабль по бушующему морю, пока не выкинул на пустынный песчаный берег.
Герои сошли на сушу и долго бродили в поисках людей, которые помогли бы освободить судно из песчаного плена. Вокруг не было никого, кроме крикливых морских ворон, кружившихся над «Арго». Их языка не понимала даже Медея.
Потеряв надежду на чью - либо помощь, аргонавты легли на песок, прикрыв головы от палящего солнца краями одежды. Ясон уже задремал, когда вдруг почувствовал, что кто - то теребит край гиматия. Откинув его, он увидел трех темнокосых дев в козлиных шкурах. Одна из них, наклонившись, посоветовала не предаваться отчаянию, а воздать почет матери, которая носила всех в своем чреве. «Понесите ее, как она вас! - закончила дева. - Последуйте за конем Амфитриты».
Девы исчезли внезапно, так же как появились. Ясон сразу же разбудил друзей и рассказал о видении. Долго ломали герои головы, силясь понять, о какой матери и о каком коне говорила нимфа.
Но вдруг из моря выплыл огромный белый конь с золотой гривой. Выскочив на берег, он понесся в том же направлении, в котором Борей гнал «Арго».
- Я догадался! - воскликнул Ясон, шлепнув себя ладонью по лбу. - Матерью нимфа назвала наш «Арго». Ведь он нас носил во чреве. Поднимем его и понесем в направлении, указанном конем.
О том, что Ясон правильно понял волю богов, стало ясно по легкости, с какой герои вытащили из песка судно и взвалили его на плечи. Двенадцать дней и столько же ночей длился переход по Ливийской пустыне. Раскаленный песок обжигал ступни. Жажда иссушала гортань. Невыносимо болела голова. Сухие губы потрескались. Странные видения отягощали мозг. То и дело на горизонте показывались холмы, покрытые деревьями, струящиеся реки, но стоило приблизиться к желанному берегу, как он растворялся в колеблющемся воздухе. Но страшнее всего были змеи. Казалось, будто какой - то враждебный бог собрал их со всей Ливии, чтобы помешать героям достигнуть цели.
Вряд ли кто - нибудь остался бы в живых среди этого полчища гадов, если бы не Медея. Идя первой, она телодвижениями и речью завораживала змей, заставляя их отползать по сторонам и поднимать головы, словно приветствуя пришельцев. Им пришлось идти по коридору, образованному тысячами змей.
И все же прорицатель Мопс наступил на одну зазевавшуюся гадину. Она ужалила его в ногу. Прощаясь с друзьями, герой, прославившийся в битве с кентаврами и Калидонской охоте, поведал, что ему суждено было умереть от укуса змеи и никто, даже сама Медея не могла предотвратить эту кончину.
На следующее утро скитальцы еще издали увидели струящуюся реку. Это было не обманчивое видение, а настоящая река с берегами, поросшими камышом, с животными, шедшими на водопой. Сняв с плеч корабль, путники спустились к реке и пили, черпая божественную влагу ладонями.

Следуя берегом реки, аргонавты вышли к озеру. Впервые за много дней они опустили «Арго» не на песок, а в его родную стихию. Об этом озере герои слышали еще у себя на родине и знали, что оно называется Тритонидой. Никому из смертных еще не удавалось его увидеть. Никому неизвестно, соединяется ли оно с морем, а если есть путь, доступен ли он для «Арго».
Решили принести жертву богу озера, а им, судя по его названию, был Тритон, сын Посейдона и Амфитриты, почитавшийся обитателями многих озер в Фессалии и Беотии. В озеро бросили медный треножник, проделавший путь от Иолка. Едва жертва скрылась под водой, как оттуда поднялось, помахивая зеленой головой, страшилище с пастью, усеянной острыми зубами.
В ужасе отпрянули аргонавты от борта. Тритон же, простирая покрытую чешуей лапу, прохрипел:
- Там выход к морю. Мое озеро соединяется с ним узким проливом. Гребите за мной, а по проливу я вас потащу.
Герои взялись за весла, а когда достигли прохода, бросили за борт канат, замотав его конец вокруг мачты. Схватил Тритон канат зубами и повлек судно. Пролив был настолько узок, что весла упирались в его берега.
В открытом море Тритон, взмахнув своим дельфиньим хвостом, погрузился в пучину. Радостным криком приветствовали аргонавты родную стихию, забыв, сколько она принесла им бед. Высадившись на берег, они воздвигли алтари в честь своих спасителей - Посейдона и сына его Тритона. Отдохнув на суше, утром они взошли на «Арго» и поплыли, гонимые Зефиром.
Десять дней длилось плавание по густокудрому морю. Мореходы не знали забот. Посейдон охранял «Арго» от бурь, подводных камней и мелей. И все же не сумел он предотвратить преграды, что стала на пути героев.
«Арго» приблизился к Криту, где надо было запасти пресной воды перед последним рывком к берегам отчизны. Выйти на берег мешал Талое. Несколько дней аргонавты оплывали остров, надеясь утомить исполина. Но он появлялся повсюду, швыряя в «Арго» куски скал. Пришлось прибегнуть к чарам Медеи. Она усыпила Талоса взглядом. Упал медный страж. При падении на землю выскочил гвоздь, замыкавший на его теле жилу. Вытекла вся кровь, сходная с расплавленным свинцом, и Талое с грохотом свалился с утеса.
Набрав воду и воздвигнув алтарь Афине Минойской, герои уселись на скамьи, весла вспенили воду, и «Арго», раздвигая волны острой корабельной грудью, понесся к берегам Гемонии.

[galant]

Снова в Иолке

Знакомый всем до сердечной дрожи зубчатый силуэт Пелиона вызвал на палубе бурную радость. Препятствия позади! Еще немного, и можно будет обнять близких. Наверное, потеряли они всякую надежду на встречу!
Но нет! Их не забыли! Гавань заполнилась людьми, узнавшими издалека если не мореходов, то корабль, равного которому еще не держало море. Чем ближе берег, тем явственнее волнение встречающих. В приветственных жестах вскидываются руки. В воздух взлетают петасы. «Арго» разворачивается и касается левым бортом мола. И еще не успели сбросить к просмоленным столбам корабельные канаты, как Ясон спрыгнул на берег. В его руках шкура, словно расшитая золотыми колечками. Он развертывает ее и вскидывает над головой. Агора и все улицы до акрополя, где высится царский дворец, огласились громовыми криками: «Золотое руно! Золотое руно!»

Вот уже команда на берегу. К мореходам подбегают, целуют, стискивают в объятиях. Ясон ищет нетерпеливым взглядом отца и братьев. Кто - то из толпы говорит: «Не жди! Их убил Пелий». Нет, не так представлял себе Ясон возвращение в Иолк! Он мечтал познакомить отца и братьев с молодой женой, ввести ее во дворец. Теперь он понял, что его послали не за золотым руном, а на верную гибель.
- Не горюй, мой повелитель! - послышался грудной голос Медеи. - Тот, кто тебя обманул, недолго протянет.
Супруги поселились в доме одного из аргонавтов. Первые дни не было отбоя от посетителей. Все хотели узнать о далеком Понте, об опасностях, ждущих мореходов на его далеких берегах, о ценах на лес и на рабов. С улыбкой объяснял Ясон, что ни разу не побывал на агоре и не приценился ни к одному товару, что в его мыслях было одно золотое руно.
Вскоре зачастили другие гости. Они шли к Медее. В городе распространился слух, что Медея - волшебница и может возвращать молодость. К ней тащили старых баранов и охотничьих собак, чтобы превратить их в ягнят и щенят. И конечно, слух об этих чудесах не обошел дворца. Дочери Пелия привели на веревке старого козла.
Медея, орудовавшая во дворе, разожгла дрова под медным котлом. Выкрикивая непонятные слова, она бросала в закипавшую воду травы, видимо, привезенные из Колхиды. Во всяком случае, когда из котла повалил пар, распространился аромат, которым, наверное, пропитан Кавказ. Обходя котел с пляской, Медея бросала в него части разрезанного ею козла, Прошло совсем немного времени, и из котла прямо в руки волшебницы выпрыгнул очаровательный белый козленок.
Ясон, бродивший по городу, увидел, как дочери его недруга несли козленка, ликующе показывая его всем встречным.
Вернувшись домой, Ясон недовольно сказал Медее:
- Я бы на твоем месте не стал награждать этих дур козленком. Зачем отнимать у старого козла Пелия его четвероногого приятеля?
- Ты думаешь, - улыбнулась Медея, - дочерям Пелия нужен козленок? Ясон вспомнил сказанное Медеей в гавани и понял ее хитрость. И в самом деле, вскоре явилась одна из дочерей Пелия и обещала Медее много золота и драгоценностей, если она вернет молодость царю. Долго торговалась Медея, во много раз возросла обещанная награда, прежде чем она, наконец, дала согласие.

На следующий же день после того, как был решен вопрос о цене, привели сестры трясущегося от старости Пелия.
Волшебница неторопливо разожгла дрова под котлом, бросила в воду травы, а разрезать старика предложила самим дочерям, объяснив, что это необходимо для успеха. Кое - как они справились с этим и сами же побросали в котел руки, ноги, голову и части туловища отца. Но сколько они ни ждали, что из котла выпрыгнет младенец или мальчик Пелий, этого не произошло - Медея бросила в воду не те травы.
Узнал о неудаче с омоложением Пелия его сын. Не мог он обвинить чужеземку в убийстве, ибо старца зарезали сестры. Но волшебство, приведшее к смерти, явилось достаточным поводом для изгнания Медеи, а вместе с ней и Ясона из Иолка.
Похоронил безутешный сын останки отца и устроил в его честь пышные погребальные игры, пригласив в них участвовать всех самых славных героев

Месть Медеи

Долго странствовали по землям пеласгов и ахейцев изгнанники, отвергаемые всеми. Нашелся лишь один муж, который принял беглецов. Это был царь Эфиры Креонт, не испугавшийся чар Медеи Супруги нашли в Эфире свой дом. Здесь у них родился первенец, зачатые во время скитаний, а потом еще два сына.
Прошло десять лет, и Креонт стал замечать, что Ясон охладевает к Медее. Как - то во время дружеского посещения дворца на его пути оказалась юная царевна Главка. Ясон пленился ее красотой и, не долго думая, предложил Медее вместе с детьми покинуть Эфиру.
Страшным было горе Медеи. Она, любившая Ясона, никак не могла пенять, как он решился на такое предательство. Во весь голос она кричала и звала в свидетели богов, что Ясон поклялся быть ей верным. Отказываясь от пищи, день и ночь Медея отдавала себя на растерзание мукам памяти. Кормилица пыталась привести к ней детей, надеясь, что это принесет успокоение, но Медея кипела злобой, видя в них отпрысков предателя. Однажды в отчаянии она вышла к женщинам Эфиры, чтобы излить им свою душу. Рассказывая о себе, она рисовала горькую женскую долю, мал с чем отличающуюся от рабской. Весть о том, что чужеземка бунтует женщин, достигла царского дворца. Креонт поспешил к Медее и объявил ей свою волю: она должна немедленно покинуть Эфиру. Изобразив показное смирение Медея упросила царя дать ей один день, чтобы переговорить с Ясоном.
План мести Медея продумала до конца. Встретившись с Ясоном, она смиренно просила его убедить Креонта оставить в Эфире сыновей. Чтобы заручиться поддержкой невесты, она передала ей в дар дорогое одеяние и золоток венец. Не догадываясь, что они пропитаны ядом, Главка одевает их и гибнет - в страшных муках. Погиб и Креонт, пытаясь оторвать одеяние, прилипшее к телу дочери. Желая доставить Ясону еще больше горя, Медея убивает детей2 и на колеснице, запряженной крылатыми драконами, уносится в небо
Недолго после этого прожил Ясон в Эфире. Осунувшийся и постаревший до неузнаваемости, он покинул город, принесший ему столько мук. Его видели бродящим по горам. Пастухи поили его молоком, принимая за нищего. Выходя к морю, он питался скользкими моллюсками или выброшенными на берег раками. Однажды он оказался у полузанесенного песком судна. В его помутневших глазах вспыхнули огоньки. Он узнал «Арго», такую же никому не нужную развалину, как он сам. В потрясенной памяти ожила далекая юность. Он слышал хлопание парусов, треск сталкивающихся скал, голоса друзей, видел воодушевленные надеждой лица. Где они теперь? Ушли ли в царство теней или, как он, доживают свой век, вспоминая о дерзкой молодости, промелькнувшей в виноцветном Понте, как пенный след их корабля?
С моря резко подул Борей. Зябко закутавшись в гиматий, Ясон опустился рядом со старым другом на влажный песок. Разыгравшаяся ночью буря разрушила корабль и погребла старца под его обломками.

Мифы Древней Греции

[galant]

МИФЫ АЦТЕКОВ

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Шочитль-Тонатиу

Рассказывают, что это случилось очень давно. Тогда в стране ацтеков жила маленькая прелестная девочка с красивым именем - Шочитль. На языке ацтеков это означало «цветок».

Девочка обожала солнце и с рассвета до заката любовалась им. Когда вечером солнце заходило, она с грустью шла домой, живя мечтой о том, что завтра она снова его увидит.
Так случилось, что целый год солнце появлялось каждый день, и ни разу, ни на миг облака не закрыли его. Для Шочитль это было невероятным счастьем.

Однако то, что было радостью для нее, обернулось страшной бедой для маисовых посевов: перестали тянуться вверх стебли, не тяжелели початки. Вдобавок перестали расти и фасоль с перцем. Без дождя страдали все растения, от жажды они поникли до самой земли.

Засуха привела к тому, что поля оставались бесплодными. От голода начали погибать люди.
Ацтеки ежедневно молились богам, прося дождь. Увидев все это, Шочитль поняла, отчего люди терпят страдания и голод. Чтобы вызвать дождь, она отправилась в храм Тонатиу - бога Солнца и обратилась к нему с мольбой. Она просила его спрятаться за тучи и спасти ее народ. Молитва маленькой девочки дошла до бога Солнца Тонатиу. И вот уже все небо закрылось ковром из облаков. Пошел долгожданный дождь. Воды вылилось столько, что совсем было согнувшийся маис начал весело подниматься и все его початки набухли от крупных, полновесных зерен. Всех вокруг охватила радость. Только бедная Шочитль загрустила: она страдала без столь любимого ею солнца. Без него она медленно угасала, но тут яркий луч пробился сквозь облака и повелел Шочитль идти в священное селение, где никогда не исчезает солнце, где всегда цветут цветы. Там ее будут звать не Шочитль, а Шочитль-Тонатиу (что по-ацтекски значит «цветок солнца»).

Так прелестная девочка превратилась в прекрасный цветок солнечного цвета, с темной - совсем как ее волосы и глаза - сердцевинкой. Каждый день этот цветок раскрывается навстречу солнцу на рассвете и поворачивается за ним в его каждодневном пути по небу до самого заката...

С той самой поры в начале осени на всех полях, и особенно маисовых, начинают цвести эти золотые цветы. Индейцы ласково называют их шочитль-тонатиу, что в переводе означает... подсолнух.

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]

[galant]

Волшебный олень

Это случилось очень давно. Тогда, когда олени бросили питаться белоснежными цветами сейбы и принялись поедать посевы фасоли индейцев майя.
Люди озлобились и начали усиленно охотиться на них. Но с помощью лука и стрел это сделать было непросто, так как олени оставались дикими и неуловимыми. Тогда охотники изобрели тепачоле - ловушку из досок и больших камней, в которую олени стали часто попадать.

Как-то раз трое охотников пристроили тепачоле на узкой дорожке под названием «Оленья тропа». Именно по ней олени обычно шли к индейским посевам фасоли и маиса. Спрятавшись, охотники стали ждать, когда в ловушку попадет олень.

Время шло. Вот-вот олени должны были появиться: обычно они тянулись к сочным посевам с первыми лучами солнца. Люди сидели в засаде и с нетерпением их поджидали. Но вот раздался треск веток и тут же показался олень. Он был огромный и красивый. Внимательно оглядывал он окрестности. Ноги его были напряжены и готовы к прыжку, чуткие уши ловили звуки... Но что-то не понравилось ему и, мгновенно развернувшись, матерый красавец скрылся в чаще... Видимо, опыт и чутье подсказали ему присутствие человека, и, даже не приблизившись к тепачоле, он исчез. Потерпев неудачу, люди решили применить другой охотничий прием. Они сожгли половину посевов. Оставленную нетронутой часть поля, обнесли изгородью так, чтобы остался лишь проход внутрь, где спрятали тепачоле. Вся надежда была на то, что иного пути у подгоняемого голодом оленя не было и он точно попадется в хитро расставленную ловушку. Забравшись на деревья, охотники снова стали ждать восхода солнца и появления оленя. Каждый из них жаждал получить свою долю добычи: одному нужна была лишь шкура, другого могли устроить только рога, а третий хотел завладеть всей тушей - мясом.

И вот на рассвете раздался долгожданный треск сучьев. Это несколько оленят пересекли выжженное поле и снова скрылись в лесной чаще. Оленят сменили оленихи. Последним из леса вышел все тот же красавец олень. Он шел не спеша: прислушивался, присматривался, останавливался. Его могучее тело было напряжено и постоянно готово к решительному прыжку назад, в спасительную лесную чащу. Да, это было животное, которое могло перехитрить не только змею или хищника, но и своего злейшего врага - человека...

Наконец он подошел к изгороди, обошел ее, попытался в нескольких местах перепрыгнуть, даже сделал попытку проломить ее грудью - но все оказалось напрасным. И тогда олень очень медленно двинулся в сторону единственного оставленного прохода к посевам. Он уже почти приблизился к ловушке, и тут нетерпеливые охотники поспешили спрыгнуть с деревьев. Напуганное животное, сделав громадный прыжок, перескочило западню и стремглав бросилось бежать. Люди кинулись за ним.

Бешеная погоня продолжалась до самого входа в пещеру. Преследователи настолько увлеклись, что не заметили, как оказались глубоко внутри. И тут кромешный мрак накрыл их, зато впереди открылся божественной красоты пейзаж: высокие синие горы с заснеженными вершинами; широкие реки; дивные долины, среди которых они заметили исчезающую вдали фигуру оленя-красавца. Причем, чем дальше он оказывался, тем становился все больше и больше, пока наконец не превратился в гигантскую гору. Только тогда охотники перепугались не на шутку, поняв, что олень заколдованный и им никогда больше отсюда не выбраться! Но было уже поздно: обратная дорога шла через кромешную тьму...

Все вокруг казалось им непривычным: невиданные звери; неизвестные деревья немыслимой высоты; необычайно широкие, синие и прозрачные реки, а далекие горы были невероятно большими. И все это освещалось красным солнцем, чьи лучи серебрились на фоне вечных снегов горных вершин.

Пришлось охотникам ночевать прямо среди травы. Но из-за страха быть съеденными невиданными зверями за всю ночь они так и не сомкнули глаз. Кромешная тьма окружала их. Все внушало им ужас.
Но вот рассвело и измученные люди пошли к ближайшей реке, чтобы напиться. Но не тут-то было: вода оказалась соленой. Это оказался морской залив, а не река. А морской водой, как известно, жажду не утолишь.

Рядом произрастали деревья с такими огромными плодами, что одному человеку было не под силу удержать их. На гребнях волн одного из опаловых озер пенились лепестки прекрасных ярких цветов. Зачарованные всем увиденным, охотники не заметили, как топазовое солнце потемнело и по небу заметались необычные существа, похожие на бабочек, но такие большие, что одним крылом могли накрыть целую хижину.
Потом солнце стало так сильно припекать, что охотники сочли за благо укрыться от жары в пещере. Здесь их усталым взорам предстали необъятные сокровища: золото, серебро и изумруды.

...Несмотря на все увиденные чудеса, им захотелось поскорее вернуться в свой родной лес, где живут обычные орлы с воротником из разноцветных перьев.
Наступил рассвет третьего дня. Люди проснулись в тревоге, думая об оставленном доме. Но каково же было их изумление, когда они обнаружили, что находятся у одной из дорог, ведущих в родное селение! Тотчас они пустились в путь. Однако первые встреченные ими люди при виде путешественников в ужасе разбежались прочь. И другие тоже! Никто не решался ни приблизиться, ни заговорить с ними. Это так удивило и огорчило незадачливых охотников, что решили они покинуть родные места, где их никто уже не любил. Наконец самые смелые из односельчан подошли поближе к несчастным. Стали расспрашивать их о родственниках, чтобы убедиться, что они те самые, кем себя называют. И только после множества вопросов признали, что они те самые и есть - те, что два года тому назад (а вовсе не два дня, как утверждали охотники) пропали без вести и которых уже считали мертвыми.

Мудрые старики объяснили охотникам, что они побывали в волшебной пещере и что это неожиданное путешествие явилось наказанием за их жадность. За то, что они намеревались убить оленя только ради его мяса, шкуры и рогов.

Как рассказывали знающие люди, с тех пор всякий, кто покушался на жизнь оленя, наказывался тем, что навсегда изгонялся из родных земель.

МИФЫ МАЙЯ

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]

Братья-близнецы. Мифы инков.

Это было ещё тогда, когда двуглавая змея разделяла мир на две части. В нижней части жили смертные люди, а в верхней, где обитали могущественные боги, жили два брата. Братья были близнецами, но один из них всё же был старший, а другой - младший. Воспитывала их добрая и мудрая Лягушка, и выросли братья сильными, смелыми и ловкими. Наступил день, когда Лягушка позвала братьев и сказала: «Больше вы в моей помощи не нуждаетесь, идите к людям и помогайте им во всём». И дала им при этом корзину с чудесными плодами.

Пришли братья к людям, принесли с собой корзину с дарами - кукурузой, фасолью, хлопком, о которых люди до этого ничего не знали.
Посадили люди семена диковинных растений, и вскоре у них появилось много пищи, было из чего шить одежду. И люди всячески почитали и благодарили братьев.

Однако за всем, что происходило на земле, следили злые демоны. Завидуя веселью и радости людей, по сигналу злейшего двуглавого зверя Рекуая они напали на них. Злые демоны жгли посевы, разрушали жилища, уничтожали людей. Прибежали люди к братьям и пали перед ними: «Помогите нам, смертным. Не справиться нам с демонами. Мы погибнем». И тогда братья-близнецы выступили против демонов. Это был жестокий бой, но братья победили. Страшный зверь Рекуай не захотел смириться с поражением и бросился на братьев. Но и тут не дрогнули близнецы. Помогая друг другу, они смело сражались с демоном. Не выдержал Рекуай напора братьев, позорно бежал с поля боя и спрятался на Луне.

Не успели люди отпраздновать победу, а братья залечить раны, как на них ополчились демоны моря. И вновь братья-близнецы стали на защиту людей. Они вскочили в тростниковую лодку и поплыли на битву. А лодка была не простая, у неё под днищем были ноги. Ноги побежали по воде и вынесли лодку на середину океана.

Дрались братья с морскими демонами на воде и под водой и победили их. И злая Рыба, и демон Краб, и Осьминог подчинились братьям. С победой возвратились братья-близнецы к людям. И те радостным танцем отметили долгожданную победу.
Но ненадолго наступил покой на земле мочика. Притаившийся на Луне зверь Рекуай не оставил мысли погубить людей, а заодно и отомстить братьям-близнецам. Когда старшего брата не было дома, Рекуаи послал к младшему хитрую Сороконожку. Подползла Сороконожка к младшему брату и зашептала: «Ты сильный и смелый, сделал столько доброго людям, а они, неблагодарные, забыли тебя. Отомсти им! Пойдём со мной, и тебя научат, как это сделать».

И хитрая Сороконожка привела младшего брата к злой Колдунье. «Герой, много добра ты сделал людям, но они не оценили это,- сказала Колдунья младшему брату.- Подари им теперь оружие, и этим ты отомстишь за всё». Младший брат сделал так, как посоветовала злая Колдунья.
До этого индейцы мочика не знали боевого оружия, а тут они надели шлемы, взяли в руки мечи и палицы. Люди решили, что они непобедимы и всесильны.
Но оружие злой Колдуньи оказалось волшебным. И когда люди уснули, оружие взбунтовалось.«Мы сильнее людей и не будем им подчиняться»,- решили вещи и, набросившись на спящих людей, стали уничтожать их. Вернувшись домой, старший брат увидел, как оружие убивает людей, и, бессильный чем-либо помочь им, обратился к богам: «О всемогущие боги, взгляните со своих высот. Почему так жестоко наказаны люди?»
И тогда Верховное божество в сопровождении многочисленной свиты богов спустилось на землю. Боги хватали взбунтовавшееся оружие и разбивали его, превращая в пыль и осколки.

Злую Колдунью боги низвергли в бездонную пропасть. Хитрая Сороконожка уползла и скрылась от возмездия, а страшный зверь Рекуай опять спрятался на Луне. Вот, кстати, откуда лунные пятна.
Младшего брата за то, что поверил злой Колдунье, боги поставили на вершину горы поддерживать небесный свод.
С тех пор боги больше не спускались на землю. Демоны тоже больше не появлялись. Люди вернулись к мирному труду. Старший брат навсегда покинул людей. Но индейцы Перу верят, что когда-нибудь он вернётся и для всех на земле наступят более счастливые времена.

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 1.

Русский народный эпос.

Ехал по чистому полю Святогор-богатырь. Голова - выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. Мать - сыра земля колебается, темны лесушки шатаются, реки из крутых берегов выливаются. Едет он по полю - не с кем богатырю силой померяться, а силушка-то по жилочкам так и переливается. Вот Святогор и говорит: "Кабы я тягу земли нашел, всю бы землю перевернул". Вдруг смотрит - едет по полю человек с котомкой. Припустил великан коня к тому прохожему. Скачет во всю рысь - прохожий идет впереди. Ступой едет - прохожий идет впереди.

Просит тогда Святогор человека остановиться. Снимает суму тот с плеча, кладет ее на землю.
Говорит Святогор: " Что у тебя за сумочка?"
- А вот подыми с земли, так увидишь.
Хотел великан ее копьем подцепить - не смог и пошевелить. Сошел тогда с коня, ухватился обеими руками - только дух под суму и мог подпустить, а сам по колена в землю увяз. По лбу кровавый пот струится. "Что это у тебя в сумочке накладено?"
"В сумочке у меня тяга земная"
"-Да кто ж ты есть и как тебя именем зовут?"
"-Я есть Микула Селянинович".
Просит Святогор Микулушку помочь ему узнать судьбу свою.
"-Езжай ты к Сиверным горам. Там, под великим древом стоит кузница. Спроси у кузнецов свою судьбину."

Взял Микула котомку и пошел дальше. А Святогор поехал к Сиверным горам.

Алексей Фанталов. Святогор и кузнецы.

Через три дня доехал до Древа великого и до той кузницы. Куют там вещие кузнецы Кузьма и Демьян два тонких волоса.
-Что куете кузнецы?
-Судьбу, кто на ком женится.
-А мне на ком жениться?
"-А твоя невеста в царстве поморском в престольном граде тридцать лет лежит во гноище"
Опечалился Святогор."- Дай, - думает, поеду я в то царство и убью ту невесту.

Приехал, вошел в избу, видит - девица лежит, тело у нее как еловая кора. Рубанул великан ее мечом по груди, положил на стол пятьсот рублей и поехал прочь. А девица проснулась; кора с нее спала, а на столе денег много лежит, и стала она красавицей. На те деньги начала она торговать и нажила безсчетную золотую казну. Строила кораблики червленые и поехала по славному синему морю. Приехала к граду великому на Святых горах, а уж слава о ней так и бежит. Пришел и Святогор-великан, посмотреть на красавицу. Полюбились они друг другу и свадьбу сыграли. Как легли спать, увидел Святогор у жены рубчик на белой груди. Откуда, спрашивает. Рассказала она ему свою историю. Тут Святогор понял, что от судьбы не уйдешь. Бросила красавица торговать, стала с мужем ездить по Святым горам. Но однажды рассказал Святогор жене, как хотел ее разрубить мечом, и та на него крепко озлобилась.

(Продолжение следует)

[galant]

Мифы народов мира Былины 2.

В славном городе Муроме, в селе Карачарове жил богатый крестьянин Иван Тимофеевич с женой своей: Ефросиньей Яковлевной. И были они несчастливы: единственный их сын Илья родился безногим и уж тридцать лет, как лежал на печи.
Вот отправились родители в поле работать. Остался Илья один в избе. Вдруг приходят под окно два божьих странника, просят он воды напиться.
Отвечает им Илья, со слезами в голосе: Уж, вы Божьи странники, вы зайдите в избу ко мне. Не могу я сам вам подать напиться - не сойти мне с печи кирпичной.
Зашли в избу божьи странники и говорят: Растяни, расправь ты ножки резвые, ты сойди теперь с печки - они понесут тебя!

Что за чудо? У молодца резвы ноженьки растянулися, распрямились - встал он, взял ковшичек и пошел в погреб. Пива сладкого нацедил, странникам подал, поклонился им до сырой земли. Они отпили немного, остальное велели Илье допить.
Спрашивают: Как молодец себя чувствуешь?
- Я теперь совсем здоровехонек.
- Ну, сходи в погреб, принеси еще.
Испили странники в другой раз из ковшичка и опять Илье оставили.
-Ты, Илья, сын Иванович, чувствуешь ли в себе какую силу?
- Кабы я тягу земли нашел, кажись, всю землю перевернул.
Говорят странники промеж себя: Как мы силы-то тебе много дали. Ай, не будет тебя носить Мать сыра-земля. Ты сходи-ка Илья в погреб третий раз.
Сходил он снова, принес ковшик, отпил - силы у него поубавилось и стало как раз столько, как богатырю нужно.
Вот наказывают Илье божьи странники: Ты купи себе жеребеночка теперь. Пои его на реке Муравленке. Кататься давай в трех росах во зеленых лугах. Вырастет из него добрый конь, будет служить тебе верой-правдой. И еще говорит Илье: Заведи ты себе латы богатырские по своей силе палицу тяжелую; на коня наложи седло кипарисное. И еще купи плетку шелковую, да копье брузаменское. Не забудь также сабли острой и ножа булатного.
И в последний раз говорят божьи странники: Будешь ты, Илья, по прозванию Муромец. Смерть тебе на бою не писана. Не дерзай только силой меряться со Святогором-великаном - его земля через силу несет. И не тягайся с Микулушкой Селяниновичем - его любит Мать сыра-земля. И не спорь с Вольхом Всеславьевичем - он разные хитрости-мудрости знает. Над прочими богатырями быть тебе старшим. Сказали странники и исчезли, как будто и не было их.

А Илья пошел в поле к отцу с матушкой и про чудо великое рассказал. То-то радости было. Всю работу по дому он исправил, а затем сделал, как странники велели: купил жеребеночка, вырастил его в три месяца, собрал доспехи богатырские, оружие. И поехал к славному граду Китежу.

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов.

[galant]

Мифы народов мира Былины 3.

А к тому Китежу нагнали злые вороги силы черным черно. Там пеший не прохаживает, на добром коне никто не проезживает. Птица и то не пролетывает, серый волк не прорыскивает. Бросился богатырь на силушку эту великую, стал конем топтать, да копьем колоть. И побил всю. Выходили люди тут китежские, отворяли ворота - стали звать Илью к себе воеводою. Отказался он, просил только показать дорогу прямоезжую в стольный Киев-град. Говорят ему люди китежские: Ты удаленький, добрый молодец, славный богатырь святорусский. Та прямая дорога уже много лет заколодела, да замуравила. У реки, у Смородины, березы покляпой, да грязи черной Соловей-разбойник, Одихмантьев сын, свил себе гнездо на девяти дубах. Он свищет-то по соловьиному и кричит по звериному, а шипит по змеиному. И от этого посвиста травы уплетаются, цветы осыпаются, темны лесушки к земле приклоняются. А что люди есть - все мертвы лежат. Ты езжай лучше дорогой окольной.

Не послушался Илья Муромец, прямо поехал. Стал его добрый конь с горы на гору перескакивать, с холма на холм перемахивать. Вот уж и речка Смородина. И увидел богатырь Соловья-разбойника. Засвистел Соловей по-соловьиному. Зарычал собака по- звериному. Зашипел злодей по-змеиному. Конь Ильи на колени пал.
Брал тогда богатырь плеточку шелковую и стегал коня по крутым ребрам, говорит ему таковы слова: Ах ты волчья сыть, травяной мешок! Ты почто же это спотыкаешься? Не слыхал ли посвисту соловьего, не слыхал ли покрику звериного, не видал ли ты ударов богатырских?

Доставал тут Илья Муромец свой тугой лук разрывчатый, стрелочку каленую накладывал и стрелял в Соловья-разбойника. Пал тот на сырую землю, будто овсяный сноп. Сгреб Соловья богатырь, привязал к стремени булатному и повез мимо родного гнезда. Увидали их детушки соловьиные.
Говорит старшая дочь разбойника: едет наш батюшка чистым полем, сидит на добром коне, да везет мужичищу-деревенщину, у правого стремени прикованного.
Поглядела меньшая дочь, любимая: Едет,- говорит,- Мужичище-деревенщина, да сидит он, мужик на добром коне, да везет нашего батюшку у стремени прикованного. Ему выбито правое око с косицею! Похватали их мужья рогатины звериные - бегут в чисто поле. Хотят богатыря убивать, любезного батюшку выручать. Вынул тут Илья остру сабельку и прирубил у Соловья всех его детушек. И поехал в стольный Киев-град.
Приезжает богатырь в Киев на широкий двор, коня своего ставит, людей киевских расспрашивает.
-Где найти мне князя Владимира?
А Владимир-князь с божьей церкви вышел, сел в палатах белокаменных есть да пить, да хлеба кушати.
Вот Илья шел в палаты княжеские, проходил в столовую горенку. Крест молодец по ученому кладет. На три стороны низко кланяется - самому Владимиру Святославовичу на особицу. Тут стал князь богатыря выспрашивать: кто, откуда он и каков по имени-отчеству.
- Есть я с славного города Мурома, из села Карачарова, Илья Муромец, сын Иванович.
- Да давно ли ты повыехал из Мурома, и которой дорогой приехал в Киев-град?
Говорил Илья таковы слова: Я стоял заутреню в Муроме, а к обедне хотел поспеть в Киев-град, да немножко пришлось задержаться мне. Ехал же дорожкой прямоезжею, мимо города славного Китежа, мимо той речки Смородины.
Рассердился Владимир-князь.
-Ах, ты мужичище-деревенщина! Во глаза же мужик подлыгаешься, во глаза насмехаешься. Ведь у славного города Китежа нагнано вражьей силы великое множество. А у той речки Смородины Соловей сидит, разбойник, Одихмантьев сын!
Отвечает князю Илья Муромец.
-Соловей-разбойник-то на твоем дворе у моего стремени прикован висит.
Вскочил тут Владимир-князь, кунью шубу накинул на одно плечо, шапку соболью на одно ушко и выбежал на свой широкий двор посмотреть на Соловья-разбойника. Видит - правду сказал Илья.

Говорит тогда Соловью: Засвищи-ка Соловей по-соловьиному, зарычи-ка ты, собака, по-звериному!
Отвечает тот: А не буду я, князь, тебя слушать. Я послушаю только Илью Муромца.
Пришлось Владимиру Илью просить.
Говорил Илья Муромец таковы слова: Соловей-разбойник, Одихмантьев сын! Засвищи ты в полсвисту соловьего, закричи ты в полкрику звериного.
- Мои раночки кровавые запечатались, да не ходят уста мои сахарные. Ты налей мне чару зелена вина.
Подали соловью чару в полтора ведра, разводили медами стоялыми. Осушил он ее одним духом.
Думает: Засвищу-ка я не в полсилы, а в полную. Тут всему Киеву и конец придет.
Засвистел тут Соловей по-соловьиному. Зарычал он, собака, по-звериному. Зашипел злодей по-змеиному. Маковки на теремах покривились, а оконца в теремах рассыпались. А что было рядом людей - все мертвы лежат. Сам Владимир-князь в угол забился, куньей шубонькой укрывается.
Тут брал Илья скорей свой добрый меч и срубил Соловью буйну голову:Тебе полно слезить отцов-матерей, вдовить жен молодых, да детей сиротить!
Разрубил тело злодея богатырь на мелкие кусочки, разбросал по ветру. Превратился каждый кусочек в птичку маленькую, разлетелись они по свету. /Так голос разбойника, раздробленный на части, потерял свою страшную силу./

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов.

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 4.

Не захотел Илья Муромец оставаться в Киеве и поехал он ко Святым горам. На третий день пути услышал он великий шум с северной стороны. Мать сыра-земля колеблется, темны лесушки шатаются, реки из берегов выливаются. Отпускал Илья коня в чисто поле, а сам залез на сырой дуб. Видит: едет богатырь выше леса стоячего, голова упирается под облаку ходячую, на плечах хрустальный ларец, словно солнце светится.

Подьехал Святогор к дубу, снял ларец, отпер золотым ключом, и вышла оттуда жена богатырская - такая красавица, что и описать невозможно. Разложила она скатерти шелковые, ставила яства сахарные, вынимала из ларца пития медяные. Пообедал Святогор и заснул богатырским сном. А красавица-жена пошла гулять по чистому полю и высмотрела Илью на сыром дубу.
- А, - говорит.- Дородный добрый молодец, ты то мне и надобен, злого мужа поможешь извести.
Нечего делать Илье: с бабой не сговорить, а со Святогором не сладить. Слез он с того дуба. Взяла его красавица и посадила к мужу во глубок карман.
Проснулся Святогор-богатырь, посадил жену в хрустальный ларец, запер золотым ключом, сел на добра коня и поехал дальше. Стал его добрый конь спотыкаться, и бил его богатырь плеткою шелковой по тучным бедрам.
Конь ему и говорит человечьим голосом: Прежде возил я богатыря, да жену богатырскую. А ныне везу жену богатырскую и двух богатырей. Не мудрено спотыкнуться!

Сунул руку Святогор во глубок карман и вытащил Илью Муромца. Удивился и стал выспрашивать, кто он есть и как его именем зовут. Рассказал ему Илья все по правде, по истине. Тогда Святогор с ним побратался, а жену свою убил.
Стали они ездить по святым горам. Выучился Илья всем ухваткам богатырским. Зовет Святогор к себе в гости, наказывает: Как приедем в мое поселеньице и приведу тебя к батюшке, ты моги нагреть кусок железа, а руки не подавай.
Вот приехали они к большой каменистой горе. У той горы дом стоит, словно в землю врос. Зашли внутрь.

Говорит отец Святогора - темный, слепой старик: Ай же ты, чадо мое милое! Далече ль был?
- А был я, батюшка, на Святой Руси.
- Что ж видел ты и что слышал, сын мой возлюбленный?
- Я чего не видел, чего не слышал, а только привез богатыря со Святой Руси.
- А приведи-ка мне русского богатыря поздороваться.
Илья тем временем нагрел кусок железа и подает старику, вместо руки. Захватил его тот и сжал, да так, что железо промялось у него меж пальцами.
Говорит: Ничего, рука себе, тепленькая. Хороший ты, Илья, богатырек!
Седлали Святогор с Ильей добрых коней и поехали к горе Елеонской. И увидели диво дивное: стоит на той горе дубовый гроб.
И промолвил Святогор таковы слова: А кому в том гробу лежать суждено? Ты послушай-ка, мой меньшой брат, ты ложись-ка в гроб, да померяйся - ладен ли тебе тот дубовый гроб?
Послушался Илья, лег. Оказался гроб ему и длинен и широк. Тогда лег Святогор-богатырь. И оказался гроб ему точно впору. Велит Святогор Илье Муромцу накрыть его крышечкой дубовой. "Полежу я де в гробу, покрасуюся." Сделал Илья как старший брат сказал. Душно, тяжело стало Святогору. Хотел он приподнять крышку - а доски то друг с другом срослись, не подаются. Просит Илью помочь, да тому и подавно не справиться.
Говорит тогда Святогор-богатырь: Возьми мой меч кладенец и разруби крышку.
Начал Илья рубить поперек гроба, но от каждого удара вырастают железные обручи. Где ударит, там и вскочит. Стал весь гроб ими опоясан. Ударил тогда Илья вдоль крышки - и тут выросла железная полоса.
Зовет его Святогор: Задыхаюсь я, меньшой братец, наклонись ко гробу, к маленькой щелочке. Я дохну на тебя духом богатырским.

Как наклонился Илья Муромец и дохнул на него Святогор-богатырь, почуял Илья, что силы в нем прибавилось втрое.
Просит его Святогор опять: Дай еще раз дохну на тебя и передам всю свою силушку великую.
-Будет с меня, больший братец. Не то меня земля на себе носить перестанет.
-Хорошо ты сделал, меньшой брат, что не послушался меня сейчас. Я дохнул бы на тебя мертвым духом, ты бы и лег тут мертв подле меня. А теперь прощай, владей моим мечом кладенцом. А доброго коня в чисто поле пусти.

Тут потек из щелочки мертвый дух. Опоясал Илья меч кладенец и поехал в стольный Киев, рассказать, какое чудо случилось на горе Елеонской.
А старшие богатыри у гроба собрались со Святогором проститься. И в след Илье посматривают, на его поездочку богатырскую дивуются.

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов,

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 5.

По зеленому саду Киевскому, гуляла молодая княжна Марфа Всеславьевна. Села она на камень отдохнуть и угодила на лютого змея. Тот вокруг ее сапожков обвивается, по белу стегну хоботом бьет. Вскоре княжна в тягость вошла, а как закатилось красно солнышко за темные леса, засиял на небе светлый месяц: родился у нее сын, молодой Вольх Всеславьевич.

Задрожала тут мать-сыра земля, синие моря всколебались, встряслось славное царство турецкое. Было Вольху полтора часа отроду. Говорит он своей матушке: Не пеленай меня матушка, обряди лучше в латы булатные.

Было Вольху семь годов, отдавали его учиться грамоте. Было вольху десять годов - стал позновать он хитрости-мудрости: обертываться ясным соколом, серым волком, да гнедым туром золотые рога. А как стало Вольху двенадцать лет, начал он себе дружинушку набирать. Набирал он ее три года и набрал целых семь тысяч, до единого пошла про них слава великая, жаловал тогда Владимир-князь стольнокиевский Вольха тремя городами: Гурчовцем, Ореховцем, да Крестьяновцем.

Вот поехал князь-богатырь к тем городам за получкою, взял с собой из дружинушки тридцать человек. Едут они по чисту полю, слышат - где-то сошка поскрипывает. Глянули: в поле никого нет. Целых два дня ехали и доехали, наконец, до того пахаря-оратая.
- Бог тебе в помощь, оратаюшко!
- Будь здоров, князь Вольх Всеславьевич. А далече ли едешь, куда путь держишь?
- Еду я к городам своим за получкою, к первому городу ко Гурьевцу, да к другому к Ореховцу, к третьему-то городу ко Крестьяновцу.
-Ай же князь, Вольх Всеславьевич. Я недавно был там, третьего дня, привозили туда соли два мешка. А живут там мужики все разбойники, они требуют грошей подорожных. Я же был с дубиной подорожною, ей и платил им. Так, что, кто стоя стоял, тот теперь сидя сидит, а кто сидя сидит, тот лежа лежит.

Просит князь оратая путь ему показывать. Тот, не долго думая, кобылку свою выпряг, сел на нее, рядом с Вольхом поехал.
Малое время спустя спохватился вдруг пахарь: Ай же, вольх Всеславьевич! Оставил-то я сошку в бороздочках - пропадет она почем зря. Ты послал бы дружинушку хоробрую, чтобы сошку с земельки повыдернули, из омешиков земельку повытряхнули, бросили бы сошку за ракитов куст.
Посылает князь пятерых молодцев - им сошку не выдернуть. Послал целвй десяточек - опять силушки не хватает. Отрядил тогда всю дружинушку хоробрую - тридцать человек, а поднять не могут.
Рассердился тогда пахарь-оратай: Эх, князь Вольх Всеславьевич! Не дружинушка тут у тебя хоробрая, только одна хлябость!
Подьехал сам к сошке кленовенькой, брал ее одной ручкой, с земельки повыдернул, из омешков земельку повытряхнул, бросил сошку за ракитов куст.

Сели на коней, поехали снова по чисту полю. Как припустал ратай на своей кобылке соловенькой - Вольху за ним не угнаться.
- Стой,-кричит, - Подожди!
Тот позамедлился.
- Ай же, оратаюшко, эта кобылка конем бы была, за нее пятьсот бы дали!
- Эх, князь. Взял я кобылку с подматушки, заплатил за нее пятьсот рублей. Эта кобылка конем бы была - ей смены нет!
- Ай же оратай, оратюшко! Как тебя именем зовут, как величают по отечеству?
- Микула Селянинович.
Сьездили они в Гурьевиц, Ореховец, Крестьяновец. На обратном пути князь гостил в доме Микулы, видел его трех дочерей.


(Продолжение следует).

Алексей Фанталов.

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]Мифы народов мира Былины 6.

МИФЫ НАШЕГО МИРА.

Пошел слух к стольному городу Киеву: царь турецкий на Русь снаряжается, хочет Киев-град за щитом весь взять, а божьи церкви на дым спустить. Собирал Вольх всю свою дружину - сам пошел на войско турецкое. Стала дружина в походе зверей ловить - убегают они, не ловятся. Оборачивался тогда Вольх серым волком, бил зверя сохатого. Оборачивался он ясным соколом - бил гусей, лебедей, малых уточек. Оборачивался рыбой щучинкой и побежал по синему морю - заворачивал семжинку, белужинку, дорогую рыбку осетринку. Кормил так дружинушку хоробрую.

Дружина спит, так Вольх не спит. Обернулся гнедым туром золотые рога и поскакал в царство турецкое. А затем стал ясным соколом и сел на палаты белокаменные, самого царя Салтыка Ставрульевича. Слышит, как царь с царицей разговаривают.
- Ай же ты, царица Азбяковна! На Руси-то трава растет не по старому, цветы цветут не по прежнему: видно Вольха живого нет. А наеду я на Святую Русь, возьму девять городов, подарю сыновьям. А тебе подарю шубоньку соболью.
Отвечает царица Азбяковна, молодая Елена Александровна:
- Этой ночью я дурной сон видела. Как из под северной сторонушки налетала малая пташица. А с-под южной-то сторонушки налетала птица черный ворон. Между собой они подралися: малая пташица черного ворона повыклевала и по перушку его повыщипывала. Эй,царь Салтык Ставрульевич, не взять тебе девять городов, самому бы целу остаться!

Рассердился Салтык Ставрульевич и ударил молоду царицу по белу лицу, кинул ее о кирпичный пол.
А Вольх Всеславьевич обернулся серым волком, поскочил на конюшен двор - добрых коней всех погрыз. А затем обернулся малым горностаюшком, подскочил в горницу оружейную. Тугие луки переломал, там и шелковые тетивочки перекусил и каленые стрелочки повыщербил. Вернулся он к дружинушке хороброй, разбудил удалых молодцев. И пришли они к стене белокаменной, крепка та стена: ворота железные, крюки-засовы все медные, стоят караулы денно и нощно. Только муравью и можно пройти. Да молодой Вольх догадлив был: сам обернулся мурашиком и всех молодцев обернул. Прошли они на другую сторону - и стали снова воинами, со всей сбруей ратною.
Вот князь им приказ дает: Гой еси вы, дружинушка хоробрая! Ходите вы по царству вражьему, рубите старого, малого, оставьте только по выбору, семь тысяч душечек красных девиц.
А сам Вольх в царские палаты пошел, вышиб двери железные, отбросил запоры булатные. Брал царя Салтыка Ставрульевича за белы руки, ударил о кирпичный пол - в крохи его расшиб. Тут Вольх, сын Всеславьевич сам царем насел, взявши в жены царицу Азбяковну, молодую Елену Александровну. А его дружинушка хоробрая на тех девицах перженилася.

И прославился Вольх во многих ордах своей удачею и славу на многие стороны распостранил.
Но однажды возратился он из далекого похода тяжело раненый. Велел поместить себя в дальних покоях, а жене приходить запретил. Стало тогда любопытно молодой царице Елене Александровне, решила она хоть в щелочку посмотреть. И увидела диво дивное: змей ползучий травы лечебные приносит, серый волк мужу раны зализывает, белая вила крылатая ему их перевязывает. Заметили царицу волшебные существа и исчезли, не появлялись больше. Вольх тогда и умер.

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 7.

Выскочило стадечко темной ночью к берегу Днепра. Не простое было то стадо - змеиное, звериное. Впереди бежит Собака Скимен-зверь. На нем шерсточка-то булатная, а на каждой шерстиночке по жемчужине. Рыло у зверя словно вострое копье, уши у него каленые стрелы, глаза - точно ясные звезды. Подбежал он к Днепру-реке и на задние лапы вскакивал: камни с берега попадали, трава под ногами повянула. И завыл Скимен-зверь собака, почуял, что появился на земле русский могучий богатырь, всему его роду погубитель.

В городе Рязани жил был княжеский дружинник Никита Романович. Служил он Владимиру князю шестьдесят годов, принял за него шестьдесят боев. А как умер - оставалась у него вдова - Омельфа Тимофеевна и младой сын - Добрыня Никитич. Вот повырос Добрыня, грамоте обучился, стал первым на Рязани бойцом. Начал по Киеву похаживать.
Стара матушка ему наказывала: «По всем улицам и перулочкам, сынок, гуляй, не ходи только в слободу к марине Кайдаловне. Еретица она, безбожница, многих славных богатырей сгубила. Зайдешь к ней, так тебе, Добрынюшка, живу не бывать!»

Вот взял молодец свой тугой лук и пошел по стольному Киеву пострелять малых воробушков и сизых голубков. И сам не заметил, как забрел в тот Маринин переулочек. Взглянул на ее высокие терема, видит: под окошком узорчатым сидят два сизых голубя - будто над ним насмехаются. Рассердился тут Добрыня, из лука выстрелил. Да правая рука дрогнула, не попала стрела в голубков - попала в окно Маринино, проломила оконницу стрельчатую, зеркала все перебила.
Вскочила Марина Кайдаловна, разьярилась, да Добрыни и след простыл. Брала тогда нож Марина, стала следы те молодецкие из земли вырезать. Затем в огонь их бросила и приговаривает: Как жарко следы разгораются, разгорится пусть и сердце у Добрыни Никитича!
Взяло тут Добрыню пуще острого ножа. Сидит он дома; не ест, не спит. Встал рано утром, саблей опоясался и пошел на Маринин двор. Застучал в двери железные - никто не отворяет. Схватил тогда молодец бревно и вышиб те двери вон. В сени вошел - а там Марина Кайдаловна милуется со Змеем Горыничем.
Бросился Змей на Добрынюшку - хочет его огнем попалить, хоботом ушибить. Да молодец не сробел, саблю острую выхватил. Испугался тут Змей и в окно вылетел. А молодая Марина Кайдаловна в одной рубашке за ним бросилась.
- Мил надежа, воротись, друг! Хочешь, я Добрыню гнедым туром оберну?!
Обернула ведьма молодца гнедым туром золотые рога и пустила его в чисто поле. А там уж ходят девять туров - заколдованных могучих богатырей. Стал Добрыня у них старшим.

Вот прошло сроку шесть месяцев. Раз был пир у великого князя Владимира. Сидели на пиру том честные вдовы и среди них Добрынина родная матушка Омельфа Тимофеевна и его крестная матушка молодая Анна Ивановна. Вдруг является на пир та безбожная Марина. /Водилась она с детьми боярскими/. Пьяная, голова на плечах не держится. Стоит, похваляется: «Нет меня в Киеве хитрее и мудрее. Обернула я девять молодцов гнедыми турами, а с ними и Добрыню Никитича!».
Заплакала тут честная вдова Омельфа Тимофеевна горькими слезами. А молодая Анна Ивановна Маринку по щеке ударила, сшибла ее с резвых ног.
- Ах ты ведьма, еретица, безбожница. Я вот сижу на пиру, не хвастаю. А хочешь тебя собакой оберну, станешь ты по городу ходить, за собой псов водить!
Женское сердце переменчиво. Обернулась Марина сорокой и в чисто поле полетела, села Добрыне на золотой рог.
- Нагулялся, ты молодец, наскучило тебе, наверное. А не хочешь ли Добрыня жениться? Возьмешь ли Никитич меня за себя?
- А, что ж, возьму красавица. Дам только тебе поученьице, как мужья жен учат!
Марина ему не поверила, обернула обратно добрым молодцем. Пошли они в Киев. Приходят в Маринин терем.
- А, что, моя молодая жена, чай вострая сабелька моя не заржавела? Взял Добрыня саблю и срубил ведьме башку.

Алексей Фанталов

[galant]

Мифы народов мира Былины 8.

Начал Добрынюшка в чисто поле ездить, малых змеенышей потаптывать.
Матушка ему говаривала: Ах, ты свет, мое чадо любимое, ты не езди на гору Сорочинскую, не топчи там малых змеенышей, не ходи купаться во пучай-реке. Та река свирепая: из-за первой струйки огонь сечет, из другой струйки искра сыплется, из-за третьей струйки дым столбом валит. Родной матушки Добрыня не послушался, брал коня своего богатырского и поехал по раздольному чистому полю. Приезжал к славной Пучай-реке. Захотелось ему в ней выкупаться. "Что это матушка мне говаривала? Эта Пучай-река словно ложбинушка дождевая! Заплыл Добрыня за первую струечку, заплыл за другую, а как переплыл третью, слышит: не гром гремит, да шум велик идет; вылетала на него змея лютая, о семи головах, двенадцати хоботах.

Летит змеища, похваляется: А теперь молодец в моих руках. Захочу - Добрынюшку в хобота возьму, захочу - Добрынюшку огнем попалю, захочу Добрынюшку в себя пожру!
Сердце богатырское тут не дрогнуло, нырнул молодец из середки, вынырнул у бережка. Выскочил Добрыня на крутой берег."Эх,- думает, нечем со змеей биться!
Глядь, лежит на земле шляпа греческая. Взял ее молодец, землей набил. Подлетала змеища Горынища, начала жечь Добрыне тело белое - как ударит он ее шляпой в грудь! Пала змея на ковыль-траву.
Вскочил богатырь ей на белы груди, нож булатный вынул, хочет срубить буйны головы. Взмолилась тут змеища: Ах, молоденький Добрыня Нкитич, ты не губи меня, не руби мои головы. Дай еще полетать по белу свету. Мы с тобой напишем записи великие, не съезжаться, чтоб нам во чистом поле, не делать промеж собой бою-драки, кровопролития.

Пожалел тогда змею лютую Добрынюшка, сделали они записи промеж собой. Шел затем молодец к своему коню, надевал одежду, снаряжение и домой, к матушке родной поехал.
А змеища Горынища полетела через Киев-град низенько-низенько. Припала к земле в саду у князя Владимира, подхватила его племянницу любимую, прекрасную Забаву Путятичну и унесла далеко.

Вот, на следущий день, собрались в палатах княжеских все князья, бояре да сильные могучие богатыри. Сам Владимир Святославович по горнице печально прохаживает, пословечно выговаривает: Есть ли в нашем городе Киеве таковы люди, чтобы съездить к горам Сорочинским, к тем славным норам ко змеиным, достать мою племянницу любимую - прекрасную Забаву Путятичну?
Большой за меньшего хоронится, а от меньшего и ответу нет. Говорит вдруг один боярин: Ты накинь, князь, эту службу великую на молодого Добрынюшку. Они со змеей Горынищей побраталися - та ему Забаву без боя отдаст.
Князь Владимир обрадовался: Ах, ты душенька Добрыня, сын Никитич! Ты достань же мне племянницу любимую. Не достанешь - велю тебе голову рубить.
Встал рано утром Добрыня и поехал на гору Сорочинскую, выручать полоны русские. Принялся топтать его конь малых змеенышей, начали те змееныши вокруг конских ног оплетаться и копыта подтачивать. Конь Добрыни на колени пал. Тогда брал богатырь шелкову плеточку, хлестанул бурка промеж ушей. Стал конь его подскакивать, да змеенышей прочь отряхивать - потоптал всех до единого.
Подъехал богатырь тогда к норам змеиным. Принялся затворы медные отодвигать, подпоры железные откидывать. Отворил первую пещеру, выпускал простых людей без счету. Отворил другую, выводил князей-бояр, да сильных могучий богатырей. Отворил третью - а там сидит змеища проклятая и держит Забаву Путятичну.

Говорит ему змеища Горынища: Ты по что же это, молодец, порушил наши заповеди великие? Ты приехал ведь на гору Сорочинскую, потоптал моих малых змеенышей?
Отвечает Добрыня Никитич: Ай, же ты змея проклятая! Ты зачем летала на Киев-град, унесла у нас Забаву Путятичну? Ты отдай мне племянницу княжескую без бою, без драки-кровопролития!
И сказала ему тогда змея лютая: А не отдам я Забаву Путятичну, я ее сожру и тебя сожру и всех русских людей в полон возьму!
И пошел у них тут смертельный бой.
Бьется богатырь со змеей трое суточек, а не может побить проклятую. Хочет уж прочь отъехать. Вдруг с небес глас гласит: Ты побейся, Добрыня, еще три часа.
Бился богатырь еще три часа - одолел змею ту проклятую - буйны головы срубил. Начала тут кровь змеиная растекаться-разливаться, не уходит в мать сыру-землю. Стоит молодец в крови трое суточек, не может к пещерам пройти, хочет уж прочь отъехать.
Но опять с небес глас гласит: Бей, Добрыня, копьем богатырским во сыру-землю.

Стал он бить копьем и приговаривать: "Раступись же ты, мать сыра-земля.
Расступилась матушка сыра-земля и пожрала всю кровь змеиную.

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов.

[galant]

[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Мифы народов мира Былины 9.

Выводил тогда Добрыня из пещеры Забаву Путятичну, и сказала она ему: За твою заслугу великую не назвать мне тебя батюшкой, не назвать братцем родимым - назвала бы другом любимым!

Отвечал ей молодец: Ах, ты, молодая Забава Путятична, ты ведь есть роду княжеского, я есть роду крестьянского; не могу я быть тебе другом любимым!
Посадил Добрыня ее на коня и отправил в Киев вместе со всеми людьми спасенными. А сам усмотрел на дороге ископыть лошадиную и поехал по следу.

Ехал богатырь недолго, видит: конь как скала стоит, а на нем сидит поляница удалая. Подскочил Добрыня к ней и ударил палицей. Та и головы не повернула. Ужаснулся молодец и прочь уехал.
Говорит себе: Видно смелости у Добрынюшки по-старому, только сила у него не по-прежнему - со змеею видно повыбился.

Стоял поблизости сырой дуб. Ударил его богатырь - в щепки разнес."Нет, - думает, сил-то у меня по-старому, это смелости не по-прежнему." Вернулся к полянице, снова ее изо всех сил ударил - и отшиб себе руку правую.
Огляделась та: Думала я, комарики покусывают, ажно русские богатыри пощелкивают! Ухватила Добрыню за желты кудри, стащила с коня и к стремени своему привязала, а сверху еще мешок кожаный накинула. И поехала по чистому полю.

Ехала час, другой - стал конь спотыкаться. Ударила поляница его плеткой по крутым ребрам.
Конь и говорит человечьим голосом: Не могу, де сразу двух богатырей носить.
Думает поляница: Что там за молодец такой? Если он мне понравится - назову его другом своим любимым. Не понравится - на долонь положу, другой прихлопну, сделаю в овсяный блин!
Сняла мешок, увидала Добрыню.
-Здравствуй, душенька, Добрыня Никитич!
Удивился тот: Кто ты поляница удалая и откуда знаешь меня?
-А бываю я в городе Киеве, там тебя и видела. А зовут меня Настасья Микулична, дочь я средняя у Микулы Селяниновича.
-Ах ты, молодая Настасья Микулична! Ты спусти меня на землю, сделаем мы с тобой заповедь великую - примем по златому венцу.
Вот приехали они в Киев, обвенчались там и стали век коротать. ]

[galant]

Мифы народов мира Былины 10.

У короля литовского Чубадея служил Дунай-богатырь. И слюбился он с Настасьей, дочерью королевской. Вот как-то раз, на пиру, сильно захмелел Дунай, и похвастался подвигами своими сердечными. Услышал это король, сильно разгневался, велит своим слугам верным отрубить ему голову. Вывели богатыря слуги на широкий двор. Увидела их Настасья, на двор кинулась, снимала с себя перстни драгоценные – выкупила друга милого.
Поехал Дунай в чисто поле, поставил шатер и стал там жить. Вот едет по полю Добрыня, видит – дымок вьется. Посмотрел вокруг из руки богатырской: там леса темные стоят, там горы высокие. А посередь поля – шатер. Да не белый, как у русских богатырей, а чернобархатный. Подъехал Добрыня, полог откинул, внутрь зашел. Видит: стоят столы дубовые, лежат на них яства сахарные. И рядом ярлык скорописчатый, с богатырскими угрозами: Кто тут попьет и покушает, не уехать живому из чиста поля.

Думает Добрыня Никитич: «Если я испугаюсь, послушаюсь – не будет мне чести богатырской!»
Сел за те столы дубовые. Яства сахарные поотведал, меды сладкие повыпил. Разорвал скатерочки шелковые, расколол столики дубовые. И спать лег.
Вернулся Дунай из чиста поля, заходит в свой черный шатер. Глядь: все поломано, попорчено, а посреди богатырь неведомый лежит. Выхватил Дунай кинжал, хотел уж гостю непрошенному груди белые пороть, да призадумался: «Не честь-хвала мне молодецкая – сонного бить точно мертвого, лучше разбудить богатыря, да силушкой с ним померятся». И ударил Добрыню в грудь тупым концом копья. Проснулся тот, на ноги вскочил и пошел между ними жестокий бой.

В эту самую пору, оказался Илья Муромец поблизости. Смотрит – богатыри бьются. Думает Илья: «Если два русских промеж собой рубятся – помирить их надо. Если русский с нерусским – своему пособить надо. Если два нерусских – мимо ехать».
Подскакал поближе, остановил бой и начал их расспрашивать. Все Дунай с Добрыней ему рассказали.
Говорит им Илья Муромец: «Хорошо поступил ты, Дунай, сын Иванович – не оставляешь шатер без угроз молодецких. Хорошо поступил и ты, Добрыня, сын Никитович – не боишься угроз молодецких. Пусть же вас Владимир-князь рассудит».
Приехали они все в стольный Киев-град, на суд княжеский. И решил Владимир Святославович, что прав Добрыня. Посадил Дуная во сырой подвал.

(Продолжение следует).

Алексей Фанталов