Все бабушки умеют летать. Я знаю, я видела. Бабушки летают не высоко, не низко. Так, чтобы можно было погладить своих внуков по голове.
У бабушек за спиной есть маленькие крылышки. Как у стрекоз или бабочек. Под косынками бабушки прячут сказки, под шапками — истории, а в карманах у них конфеты.
У бабушек в сумочках лежат леденцы и зонтики. Бабушки любят покупать в магазине хлеб и молоко, любят сидеть на лавочке и смотреть на детей.
Бабушки не улетают на юг, как птицы. Они всегда остаются дома. Бабушки никогда не обижаются, их можно только огорчить.
Когда бабушки расстроены, они не летают, а просто тихонько сидят. Говорят, бабушки могут улететь навсегда.
Поэтому бабушек надо беречь. У меня тоже была бабушка. И она умела летать…
— Девушка, я 4 дня не ел.
Купите мне, пожалуйста, картошки и макарон,-произнес хорошо одетый мужчина.
Девушка вначале открыла рот. От удивления.
По её словам, выглядел мужчина прилично. Трезвый. Симпатичный.
— Нет, ну если бы он там 10 рублей просил на фанфурик,тогда бы понятно. Но тут... Я прямо и не знала, что сказать.
А он начал объяснять, что заплатил за съемную квартиру, что пока без работы. И сказал, что отдаст деньги. Как только они у него будут.
Я купила, конечно. И не только картошку и макароны.
Еще курицу взяла. И две упаковки овсяного печенья.
И хлеба. И молока. Отдала ему. Он очень благодарил.
Прямо вот со слезами на глазах, — рассказывала она нам.
Девушка эта — моя подруга Люська. Собственно,
с ней и произошел вышеупомянутый случай.
Рассказала она об этом в беседе.
Куда присоединились и другие подружки.
Все они дружно принялись писать, что Люську развели.
— Ты лохушка!
— Деньги некуда девать? Мне бы отдала!
— Ладно, старикам помочь. Или детям. Но мужику бы не дала ни копейки! Пусть сам зарабатывает, а не попрошайничает!
— А ты мужу своему сказала? Я бы на его месте тебе денег ни копейки не дала! Чтобы не разбазаривала!
— Может, это сейчас новый способ знакомства?
— Он, таких как ты, остановит человек 10, так нехило проживет! — все высказывания были примерно в таком духе.
Бедняга Люська совсем сникла.
Принялась оправдываться.
Мол, вдруг правда? Всякое же в жизни бывает. Помощь может любому понадобится.
И что они с Толиком тоже по-разному жили. Это потом наследство от двух бабушек в виде больших квартир досталось.
И работа у Толика приличная. Получает по 70 тысяч рублей.
А когда-то и суп из куриной обрези варили. И много еще чего было.
— Отвяжитесь, девки! Доброе дело сделала, а вы вон как! Что теперь, мимо проходить и всех подозревать в меркантильности? — написала Люська и отключилась.
Стеб в комментариях продолжался.
Тогда Люська мне позвонила. Мы долго разговаривали.
Она, бедняга, правда, чуть не плакала.
Ей просто стало жаль человека.
Согласитесь, в жизни всякое бывает.
Ну, помогла.
Детей у них с Толиком пока нет. Сумма, которую она выкроила на помощь другому человеку, брешь в бюджете не проела.
И вообще. Зачем чужие деньги считать?
— Ты как думаешь? Только честно? Обманули меня, да? — сокрушалась Люська.
— Почему сразу обманули? Вдруг правда? Всякое бывает. Если для знакомства, то странный способ. Если на деньги тебя развести, так попросил бы что подороже, а не макароны. Ты же остальное от себя добавила! Не переживай. Ты молодец. Все хорошо! — успокаивала подругу я.
Люська повздыхала и отключилась.
Случилось это две недели назад.
А 5 мая в 6.00 раздался звонок.
Если учесть, что у компьютера я просидела до трех ночи, то ответила с трудом.
И услышав булькающие звуки, даже не разобрала вначале, кто звонит.
А это Люська.
Радостная такая. Восторг просто прет!
— Мужик пришел! Ко мне, представляешь? — вещала подруга.
Спросонья я никак в толк взять не могла.
Какой мужик? Зачем пришел? У нее же Толик дома.
И только потом дошло: тот самый, которому Люська по доброте душевной помогла.
— Он мне розы принес. И долг вернул. Ну, те деньги, что я на него потратила, когда покупала картошку, макароны, куру, печеньки да молоко с хлебом. Я же ему телефон свой оставила. Он мне позвонил, адрес спросил. И подошел потом. Сказал, что друг детства помог устроиться там куда-то. И даже за смены уже заплатил. Вот, он мне и принес. Сейчас напишу в Ватсапе девчонкам. А то смотри, нотации мне читали. Я прямо извелась вся из-за них. Ничего, все не зря! Слышишь, подруга? — говорила Люська.
Конечно, не зря. На ум пришла фраза: — Самое главное предназначение — если ты способен стать доброй переменой в чьей-то судьбе. И протянуть руку помощи тому, кто сейчас в этом нуждается.
Потому что обстоятельства — они разные.
И сложности бывают не только у пожилых или немощных. Но и вроде бы и у вполне успешных на вид людей.
Например, одному человеку, который очень нуждался в помощи, никто не помог. Хотя могли. Силы имели для этого. Ресурсы. Это другая история, конечно.
Может, расскажу ее потом.
Просто не захотели люди напрягаться. Предали. Равнодушно отвернулись.
И не было рядом вот такой Люськи. Готовой поделиться курицей и картошкой.
А это неправильно все-таки...
После внезапного ухода мужа и последовавшего за этим стремительного и какого то очень жесткого развода, прошло три месяца, но она никак не могла прийти в себя. Спала плохо, жила, работала, как будто ни она, а кто-то другой, на которого она смотрела со стороны и не могла понять что происходит и что случилось.
В тот вечер она пришла домой немного позже обычного, была в парикмахерской, так хотелось быть красивой и привлекательной в дни перед Новым годом, ей всегда, как и в детстве ,казалось, что Новый год непременно принесет волшебство, подарки и обязательное, так ей нужное женское счастье.
Она готовилась к этим праздникам очень основательно, всегда загодя покупала подарки, составляла меню праздничного стола, даже если встреча Нового года была в очень узком кругу, вдвоём с мужем, обязательно покупала новое платье, и другие обновки и себе, и мужу.
Оживленная , румяная с мороза , она вошла в квартиру и увидела мужа , сидящего на диване с готовым к отправке чемоданом. Муж сказал, что уходит от нее к другой женщине, которая готовится через месяц стать матерью его ребёнка, потому такая поспешность, потому все вопросы по разводу и по делению имущества нужно решить сейчас, быстро и по возможности просто, желательно до Нового года.
Она ничего не понимала. Какая женщина… какой ребёнок… Когда несколько лет тому назад у нее случился выкидыш, они потеряли своего не родившегося ребёнка, переживала только она, муж был даже как то слегка , как ей показалось, рад этому, говорил, что сейчас не время, нужно встать на ноги, иметь какую то материальную базу, а потом заводить детей.
Это мужнино » заводить» очень резало ей слух, но она ничего не говорила мужу , что детей не заводят, деток Бог посылает. Она же, в отличие от мужа, очень долго переживала эту потерю, лечилась, ходила по врачам, не могла прийти в себя. И вот сейчас , когда со здоровьем все наладилось, так необходимая мужу материальная база в семье имеется, квартира куплена, и действительно можно было бы подумать о ребёнке, её муж говорит , что у него есть другая женщина , у которой будет от него ребёнок..
В этот вечер он ушёл, оставив её с новой предпраздничной прической и начисто разбитым сердцем, в слезах, совершенно одну, наедине с этой новостью и со своим горем. Жаловаться никому она не хотела , да и не умела, знала точно, что сочувствующих не будет. Мать обвинит во всем её, скажет не удержала мужа потому , что растяпа,от хороших жён мужья не уходят, сестра даже будет рада, потому, что тоже была в давнем разводе и продолжительном одиночестве. Вот и » варилась» в этом ужасе одна, то выплывая, то вновь погружаясь в переживания и жалость к себе самой.
Всё время задавая себе вопросы, за что ей всё это и что с ней не так, если её так внезапно бросил муж, с которым она прожила почти два десятилетия…
Через несколько дней она получила извещение в суд, на развод.
Развод состоялся на удивление быстро , детей у них не было, раздел имущества тоже произошел без всяких задержек, она и не заметила, как оказалась в небольшой квартирке на окраине города , с совсем небольшим счётом в банке и старой дачкой, в виде небольшого хорошего сарая, которую муж когда-то купил впрок, дом же , добротный, большой , тёплый построил совершенно в другом месте. Она так и не пожила в этом доме, не успела, они собирались отпраздновать в этом доме новоселье на майские праздники. Теперь в доме будет совсем другая хозяйка.
Прошло несколько месяцев её одиночества , трудного , выматывающего времени. Как всегда, бывало в самые трудные моменты жизни, она решила поехать в город у моря, город своего детства, родители и сестра давно там не жили, да и друзей и знакомых в этом городе уже не осталось, на старом кладбище были лишь могилы её любимых людей, бабушки и деда.
Ей уже ни раз приходилось именно здесь » зализывать» свои раны, жестоко нанесённые жизнью. По опыту прошлых лет она знала , что город сам поможет ей, так случалось уже ни один раз.
Город встретил её своим обновлением, красотой, комфортом, оживленным пением птиц и цветущими каштанами . Море и каштаны оставались прежними, в остальном же город стал очень красивым, ухоженным и помолодевшим. Неделя, проведенная в своём любимом городе у моря, сделала своё дело, она почувствовала вновь гармонию жизни, душевное равновесие, захотелось слушать музыку, захотелось новых нарядов, захотелось новой причёски. Захотелось Жить. Это были признаки выздоровления, возвращения к жизни.
Однажды, сидя у моря , она увидела мальчугана, лет десяти, который бросал камешки в море так, чтобы , пролетев и подпрыгнув на поверхности воды некоторое расстояние, соприкоснувшись с водой, камешки не оставили брызг, не потревожили ровную поверхность моря. Когда-то давно этому её учил дед. У мальчугана это занятие получалось не очень хорошо, но он упорно бился, стараясь довести это дело до, одному ему ведомого, совершенства. Несколько дней случалось так , что она приходила к морю именно тогда, когда мальчишка занимался своим занятием с камешками.
Однажды, она присоединилась к нему, мальчик не возражал, они разговорились , выяснилось, что он живёт с тёткой, у которой своих трое маленьких детей, родители мальчика погибли в автокатастрофе, а в детском доме он жить не хочет.
Они вдвоём с этим мальчуганом очень хорошо проводили время, болтая на всяческие темы, играя в камешки, наслаждаясь морем. Мальчуган оказался очень смышлёным, добродушным , интересным. Она и не заметила, как привязалась к нему. Общение с этим мальчиком стало для неё самым важным и интересным занятием в её жизни. Но её отпуск подходил к концу, нужно было собираться домой.
В один из дней они заигрались в свои камешки до позднего вечера и она пошла проводить его до дома. У дома их ждала взлохмаченная тётка , которая на местечковом диалекте на всю улицу стала орать, что нечего привлекать чужих детей, отвлекать их от родни, или забирай себе это сокровище, или оставь в покое, ей , тётке, есть о ком волноваться, еще и этот свалился на её голову. Тётка орала долго, уже отойдя от дома довольно на приличное расстояние, она всё равно слышала вопли тётки.
В эту ночь она не спала совсем. В голове крутилась одна мысль, забрать мальчика себе, воспитать , выучить, усыновить.
Позвонив на работу и отложив возращение домой на несколько дней, она, очень нервничая, пошла к тётке мальчика.
Тётка, еще довольно молодая, но очень неухоженная, какая-то запущенная и усталая женщина, встретила её враждебно, но узнав зачем она пришла, сразу обмякла, подобрела, стала заглядывать в глаза, изменился даже её голос, она заворковала приятным, бархатным, с нотками теплого южного акцента, голоском.
Тётка согласилась сразу отдать племянника , но с одним условием, что квартиру его погибших родителей, которую она сейчас сдаёт приезжим, отпишут ей. А его самого… забирай.. лишний рот… лишняя забота. На том и порешили.
Тётка сама пошла в органы опеки, благо там работала какая-то её знакомая и дело по усыновлению мальчика закрутилось..
Пока все документы проходили положенные инстанции и оформлялись, она, полностью вернувшаяся к жизни, счастливая и окрылённая , не надолго попрощавшись с мальчиком, полетела домой.
Дел было множество. Она спешно продала, оставленную бывшим мужем дачку и свою маленькую квартирку, а на вырученную , очень приличную сумму, она купила небольшую , но очень хорошую квартиру в элитном доме хорошего района города, рядом была школа, бассейн, тренажёрный зал. С куплей — продажей ей очень повезло, и вообще начался какой-то непонятный период везения, всё, за что бы она не бралась, всё , что она планировала сделать, всё получалось как то очень легко и просто. Она даже и вспомнить не могла , когда такое еще было в её жизни.
Её будущему сыну должно было бы это всё очень понравиться. Про себя она уже называла его сыном, сыночком.
Два счастливых года они прожили вдвоем в этой квартире, уютной, теплой, наполненной материнской заботой, детским смехом, счастьем и огромным душевным теплом.Она много работала, чтобы хватало денег на достойную жизнь и сыну, и себе, но всегда оставляя время для общения с сыном.
Сын учился очень хорошо, проявляя особый интерес и способности к математике, проблем никаких особенных он не доставлял , учился хорошо, не дрался, не буянил, как это бывает у мальчиков его возраста, в школе о нём были только очень хорошие и добрые отзывы. Она не помнила , когда в своей жизни она еще была так спокойна и счастлива, только, наверное, в детстве, когда жила с бабушкой и дедом в их городе у моря, в любви и тепле семейной радости и заботы.
Однажды, она резко, тревожно проснулась посреди ночи по непонятной причине, такого давно с неё не было, и по старому опыту, это было признаком какой-то надвигающейся беды. Но утром ничего не случилось. И днём тоже. Прошло несколько дней, она совсем забыла о той тревожной ночи, когда раздался телефонный звонок и она услышала, как из далёкого, давно забытого прошлого, голос бывшего мужа.
Откуда он узнал её телефон , она не знала ,после развода они ни разу не встречались и не созванивались, она совершенно не интересовалась им и его жизнью. Бывший муж просил срочно встретиться, дело было неотложное и он просил её о помощи. Чем она могла помочь своему удачливому, богатому и успешному во всем бывшему мужу, который так беспардонно разорвал их брак, она не знала. Встречаться не хотелось, рассказывать о своей жизни, о своём драгоценном сыне, впускать бывшего мужа в такие сокровенные ценности своей души и жизни, было просто невозможно.
Бывший мух был настойчив и она не смогла , не сумела ему отказать.
Они встретились в обеденный перерыв в кафе недалеко от её работы.
Бывший муж выглядел очень постаревшим, каким то поблёкшим что ли, ей на секунду даже стало жаль его.
Бывший муж пришёл в кафе с очень дорогим букетом цветов.
Мило, подумалось ей, после всего , что произошло между ними… к чему бы это…
Без долгих предисловий, муж сказал, что его новая жена давно ушла от него, вышла замуж и уехала из страны, отказавшись от материнских прав, оставив их сына с ним. Бывший муж просит её выйти замуж за него снова и усыновить его ребёнка. Сам он серьёзно и тяжело болен, ему предстоит сложная операция и если все будет хорошо, на что он очень надеяться, то долгий период восстановления. Мальчик, его сын, все время с няней, больше некому о нём позаботиться, ему скоро будет пять лет.
Бывший муж просит её, свою бывшую жену, о помощи, он готов на все её условия, только бы она согласилась ему помочь. Первой её реакцией было, что это невозможно, у неё совсем другая , устоявшаяся, очень хорошая, счастливая жизнь, в которой её устраивает всё, она ничего не хочет в ней менять и вообще боится всяких перемен, от хорошего хорошее не ищут.
В последующие дне ночи она не спала совсем, в голову лезли всякие дурные мысли, её безмятежное, счастливое и спокойное душевное состояние опять было взбаламучено этим человеком, её бывшим мужем. Ранним утром на третий день, она позвонила бывшему мужу и сказала, что согласна…Это решение далось ей не просто, но душа не позволяла отказать, бросить в беде даже его, своего бывшего мужа, принесшего ей столько страданий.
Через несколько дней, благодаря связям и деньгам мужа, они оформили документы регистрации брака и её усыновления четырехлетнего мальчика от неизвестной ей женщины и бывшего мужа. Еще через несколько дней муж лёг в клинику, на операцию и еще через несколько дней его не стало…
После похорон мужа, забрав теперь уже второго своего сына к себе, она стала думать об увеличении квартиры. Жилплощадь явно была маловата. Как решить этот вопрос она не знала…никакой строй дачки, которая её выручила в прошлый раз, больше не было..
Через полгода она получила наследство мужа, она и предположить не могла о размерах его состояния. Почему же тогда , при разводе с ней , он оставил её практически ни с чем…, она не понимала... Сейчас же завещание было продумано до мелочей, никто и никогда не мог бы его оспорить, все движимое и недвижимое имущество завещалось ей и её детям, нынешним и тем, которые могут появиться в будущем.
И тот дом, который они строили еще в период их брака и в который планировали переехать на майские праздники , был её. В нём никогда никто не жил и у него не было другой хозяйки…. Круг замкнулся..
Однажды немец венесуэльского происхождения попал на украинскую дачу.
Этот страшный космополитизм произошел, можно сказать, случайно. Вообще, Энрике не собирался на дачу. Он собирался жениться. На Маше. Маша была согласна, но сказала, что сначала нужно познакомиться с ее родителями. И лучше, если это произойдет на даче. Мол, свежий воздух и неформальная обстановка сразу наладят международные отношения.
Энрике уточнил, что такое дача? Ни в Германии, где он жил уже 20 лет, ни в Венесуэле такого понятия не было. Маша сказала, что это загородный дом, речка, шашлыки, гамак между деревьев.
Энрике такой набор слов понравился. Он подумал, что провести остаток лета и холостой жизни в гамаке было бы неплохо.
Купил гамак, надел белую рубашку, синие шорты, закинул в машину Машу, крем для загара, бадминтон, плавки, пляжное полотенце, и поехал.
Прибыли рано утречком. Маленький белый домик на краю села утопал в зелени и обещал много счастливых минут. Вдоль дороги гуляли гуси, от картины веяло умиротворением.
Как вдруг из ворот вырвался радостный смерч.
Мама громко скороговоркой прокричала по-немецки все слова, которые помнила со школьной программы: «Вилькоммен, гут, натюрлих, мутер».
Мускулистый загоревший дядя схватил Энрике, поднял над землёй и несколько раз подкинул, с громким восклицанием: «Охо-хо!». Машин отец, получив зятя на землю, несколько раз ткнул ему в живот пальцем – Эрик, а потом постучал себе по волосатой груди – Петро.
Когда официальная часть закончилась, будущего зятя поволокли на завтрак. На столе пылал борщ, шкворчала яичница, стыдливо рдели помидоры в миске. Немец крутил головой, прикидывая, под какой яблоней будет удобно повесить гамак.
- Эрик, ты наворачивай, наворачивай. Сало бери, лук. У нас все своё, все своё. - приговаривал отец Маши.
Энрике тонко намазал маслом пару бутербродов и попросил Машу перевести, что он предпочитает лёгкую закуску, чтобы плавать налегке и оставить место для коктейля и барбекю. Но Маша не успела.
- Ну, что ж, - сказал отец и встал из-за стола. - Подкрепились, а теперь за дело.
И вдруг, как фокусник из рукава, достал откуда-то тяпки.
- О, - оживился иностранец. Он видел такие в детстве в Венесуэле. Только там они назывались мотыгами. Как интересно, что тут хранят такие оригинальные артефакты.
- Ага, - согласился, отец. - Жара наступит – это факт. Надо успеть картоплю протяпать. И переоденься, - сказал он, - а то заляпаешься в чистом.
- Дас ист свежее! – прокричала Энрике в лицо будущая тёща, протянув с улыбкой серые треники и галоши.
- Мама, он не глухой, он иностранец. – напомнила Маша.
Энрике открыл рот, чтобы объяснить, что он не создан для такой работы. Что именно поэтому он и переехал из Венесуэлы в Германию и поступил в институт. Что он больше по Буковски и кампари, но обнаружил себя на огороде уже в трениках. Галоши слегка жали в пятке.
«Может, это что-то вроде тимбилдинга» – подумал Энрике и встал рядом с Машей.
- В общем, вот ваши два рядка, гоните их до речки – сказал отец Маши и махнул рукой в сторону. - Мы пойдем рядом, возьмём по три.
Энрике посмотрел вдаль и понял, что у него прогрессирующая близорукость. Ни реки, ни конца рядка он не увидел.
Через два часа, намахавшись тяпкой и безнадежно отстав от будущих тестей, Энрике скромно поинтересовался через Машу, когда, собственно, они будут отдыхать?
Оказалось, что сейчас это и есть отдых. Энрике хотел сказать, что он удивительно похож на работу и спросить, когда будет обещанный гамак, речка и барбекю. Но не успел.
- Малохольный он у тебя. – сказал отец, перетаскивая сомлевшего немца в тень.- Ладно, пусть полежит малость.
Позади взволнованно с двумя тяпками наперевес семенила Маша.
Через десять минут, когда Энрике очухался и сидел под яблоней, выковыривая землю из галоши, перед ним возникла мама невесты.
- Мама говорит, что сейчас будем отдыхать. – сказала Маша на немецком.
- Данке шон, данке шон. - заулыбался Энрике и пошел надеть плавки.
Когда он вышел в неглиже, будущая теща стояла рядом с мешком.
- Вот тогда вам картошка, перебирайте себе в теньке. – сказала будущая теща.- Голубки. – повторила она и улыбнулась. – Отдыхайте.
Маша и Энрике переглянулись и стали перебирать.
Потом отдыхали ещё и ещё.
Топили баню, резали яблоки, пилили дрова.
Затем был короткий перерыв на обед.
После обеда Энрике развезло, нестерпимо хотелось поспать. Он проскользнул в дом, но там мама мыла полы. Хотел устроиться за домом на траве, но там дядя сколачивал табуретку.
Энрике поплёлся красить забор.
В семь вечера немец сдался и признался невесте, что он не может больше отдыхать. У него перед глазами появились какие-то фиолетовые мушки и нужно срочно принять горизонталь. Энрике хотел добавить, что не уверен, может ли он ещё жениться, но промолчал. Назревал международный конфликт. Маша кивнула и сказала, что она его прикроет.
Жениха хватились с заходом солнца, когда началось долгожданное барбекю. Нашли в сарае. В гамаке, закреплённом на двух столбах, он спал, свернувшись клубочком. На почерневшем от загара лице цвела блаженная улыбка, на лбу сидел комар. Добудиться иностранного гостя так никто и не смог.
На следующее утро Энрике не встал.
Вернее, он встал, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Мама невесты предположила, что это от гамака, сам жених был убежден, что от отдыха. Дядя прожужжал в усы, что, дескать, клин клином вышибает, и что, если перекопать пять соток… Но тут Энрике начал дёргаться и сыпать какими-то испанскими словами, и дядя заткнулся.
Нужно было везти жениха в город. Отец невесты пустил слезу. Он так надеялся вместе с зятем перекрыть сарай… Но делать нечего.
Заморского жениха запихали на заднее сиденье, среди закруток и корзинок с пирожками. Потом были долгие объятия и обещания скорой встречи.
Маша села за руль и машина зашуршала по гравию, оставляя за собой клубы пыли.
Всю дорогу в промежутки между «охами» и «ахами» немец чесался и вслух удивлялся различию менталитетов. У них, де, в Германии местами для отдыха называют исключительно те, где отдыхают. Вот такая скучная логика. Не то, что у вас, Маша. Странное, странное это ваше понятие «дача». Больше похоже на трудовой лагерь.
Когда через пару дней невеста спросила, как ему поездка, он хотел ответить, что в гробу он видел такое знакомство с родителями, но вслух ответил, что природа ему понравилась и люди хорошие.
Только пусть они к ним теперь приезжают.
И дачу с собой не берут.
Лада выросла в селе, в котором не было электричества, хлебного магазина, больницы, библиотеки и дорог. Только гектары свекольных полей да лес с танцующими березами.
Мама, получив на новорожденную десять метров белоземельного ситца, не могла опомниться от радости. До утра обметывала срезы черными от работы пальцами, пока не получилось три пеленки, занавеска и наволочка. Отец вернулся с фронта дважды простреленный. Воевал под блокадным Ленинградом, видел голод и обглоданных птиц. Затем пробирался через раскисшую апрельскую Ладогу. Рядовые шли, взявшись за цепи и тонули, позвякивая цепями.
В пятом классе Ладу впервые похвалили. Учительница отметила решенную нестандартным способом задачу, и класс ахнул, уронив от зависти линейки. С тех пор математика стала смыслом жизни. Ни дня без дробей, процентов, круговых диаграмм. Ни минуты без вереницы живых и бойких цифр. От простого к сложному. От пропорций к отрицательным числам.
Поступать решила в пединститут. В группе - одни городские в юбках годе. На каждой второй – кримпленовое платье. Бабетты, накладные ресницы, ужимки, острые коленки, снисходительные взгляды. Лада в заношенном ситцевом сарафане пряталась за спины. Денег семья не видела. Мама – колхозница, работающая за трудодень. Отец, не оклемавшийся после войны, ушел зализывать раны на небо. Помимо Лады еще две малолетние сестры, спящие под одним одеялом с пришитым куском бязи. Его периодически отпаривали и стирали в деревянном тазу.
Поначалу Ладу определили в художественную самодеятельность, так как у девушки оказалось редчайшее колоратурное сопрано, не требующее облагораживания и шлифовки. Затем профессор Левитанский, славящийся едкой убийственной иронией, устроил им контрольную работу. Оседлал подоконник, поправил пальцем свой заваливающийся на бок нос и хмыкнул: «Ну-с, посмотрим, что вы за фрау мадам». В аудитории стало тихо, как в склепе. Студентки заволновались и зашуршали кримпленом. Несколько перьев сломалось от бессилия. Десяток щек залило ленинградской тушью.
На следующий день Левитанский явился не в духе.
Шмякнул о стол тетради и долго стоял, выравнивая свой нос. Затем рявкнул:
- Ну, и кто здесь Лада?
Девушка поднялась, будто на эшафот и приготовилась к расстрелу. За спиной злобно шептались, видимо привычно обсуждая ее бессменный сарафан. Профессор неожиданно осклабился:
- Так вот ты какая! Умница! Блестящая работа! Талантливая работа! Гениальная работа!
Затем обратился к притихшим модницам:
- Можете продолжать крутить букли! На большее вы неспособны.
С того дня Лада стала лучшей! Получала повышенную стипендию, брала репетиторство и блестяще доказывала самые сложные теоремы. Вышла замуж, стала мамой и требовательным педагогом.
Сегодня ей за семьдесят. Женщина похоронила мужа и пережила инсульт. Вышла на пенсию и засадила двор флоксами. К ней продолжают бегать ученики, и калитка никогда не закрывается. Девочки, мальчики, второклассники, хулиганы, отличники, сироты, выходцы из многодетных семей и студенты политехнического института. Постаревшая Лада Ивановна густо сеет на доске цифры и объясняет: «Богатый человек – не тот у которого на счету миллионы. Их легко украсть. Богатый тот, у которого фундаментальные знания. Их не отобрать, не отжать, не развеять по ветру.
Началось всё с того, что муж нашей героини начал уделять ей меньше внимания. Прекратились утренние пощипывания за попу.
Раньше было от пяти до десяти пощипываний за тот час, пока Иван Степанович собирался на работу, теперь всегда был ноль.
А ведь именно эти пощипывания долгие годы были мерилами любви и страсти.
Потом он отрастил бороду.
Борода была так себе – редкая рыжая бородёнка, прости господи, как у козла. Когда муж с бородой ел щи, то капуста повисала на бороде и вместо козла он становился похож на моржа.
Муж стал суров, записался в спортзал и по утрам вместо яичницы на сале требовал фреш из сельдерея.
Лидия Степановна запаниковала. Семейная лодка явно трещала под тяжестью бороды, сельдерейных палок и висящей капусты. Паника, паника охватила все 110 кг Лидии Степановны.
Лидия Степановна взяла себя в руки и начала гуглить. Это ведь раньше ходили за советом, делились своими проблемами, а теперь все проще – гугли себе в уголочке.
Гугл выдал тысячи статей на тему «как вернуть внимание Ивана Степановича».
Опытные неизвестные женщины, сидящие на форуме: «Почему он ушёл к другой. Будь он проклят» – быстро объяснили Лидии Степановне, что брак её трещит по швам и у её мужа явно роман с юной девой. Лидия Степановна зарыдала, но на форуме её быстро успокоили. Они же надавали ей ссылок на модные статьи по возвращению мужей домой.
Лидия Степановна статьи проштудировала.
Через несколько часов родился план.
Она так его и назвала: «План по возвращению в лоно любви Ивана Степановича». План был краток, но на взгляд нашей героини заключал в себе все важнейшие постулаты для счастливой семейной жизни в нынешних реалиях:
1. Из меня должен переть секс. Движения мои должны быть похожи на движения кошек или других представителей семейства кошачьих.
2. Дома нужно ходить красиво, а не абы как.
3. Иван Степанович должен чувствовать, что у него есть конкуренты.
4. Пища должна в изобилии содержать афродизиаки.
5. Каблук делает женщину игривой.
6. Шёлковое постельное белье вызывает прямые ассоциации с сексом.
7. Мужчины, которые начальствуют на работе-дома желают быть униженными и под каблуком. Доминируй.
План Лидии Степановне понравился. Всё было понятно и лаконично. А главное – легко осуществимо.
Весь следующий день Лидия Степановна запасалась подсобным материалом согласно плана.
Было куплено: постельное белье из чего-то похожего на шёлк алого цвета, туфли леопардовые на огромных каблуках, платье леопардовой расцветки, морепродукты, артишоки.
Дело осталось за малым. Нужно было купить что-то типа хлыста. Ну, чтобы уставший на работе муж мог чётко понять, что доминировать сегодня будут над ним. Но тут кончились деньги. Кончились все деньги, которые были отложены на постройку теплицы. Ничего, подумала наша героиня, что-нибудь придумаем, где наша не пропадала.
Иван Степанович устало брёл домой.
Последние месяцы жизнь его была тяжела и беспросветна. Иногда у него складывалось впечатление, что все сошли с ума. На работе у него сменился начальник. Вместо Старого и понятного Иванова пришёл молодой и резвый Иванова сын.
Сын был накачан, бородат и, как сказала Петрова из отдела кадров, «прости-господи-хипстер».
Новый начальник провёл собрание и сказал, что ему на предприятии нужны люди новой формации, а не старый хлам, застрявший здесь со времён Советского Союза. Как показалось нашему герою, Иванов сын смотрел в этот момент прямо ему в глаза.
Все сотрудники запаниковали. Запаниковал и Иван Степанович.
Он проработал на этом месте больше двадцати лет в должности завхоза. У него была нормальная зарплата, две уборщицы в подчинении и возможность тырить по мелочи. Иван Степанович понимал, что подобного места он больше не найдёт. Что делать? Иван Степанович решил гуглить.
Гугл выдал множество всего и у Ивана Степановича родился план.
Надо было показать новому начальнику, что он, Иван Степанович, не старый пень, а тоже хипстер.
Для этого была отрощена бородёнка, которая противно чесалась и вечно пачкалась. Для этого был куплен абонемент в спортзал рядом с работой. Каждый вечер Иван Степанович строил там из себя великого качка и пару раз встречал там даже Иванова сына, который одобрительно ему кивал. От спортзала болело всё тело.
Для этого же дома Иван Степанович пил мерзкий сельдереевый сок – чтобы убрать не хипстерский животик. Сил больше не оставалось ни на что. Ничего, всё потом, говорил себе наш герой, главное сейчас на месте удержаться.
Единственной оставшейся в жизни Ивана Степановича радостью была жена.
Его Лидия Степановна, его островок счастья в этом безумном мире новой формации. Мягкая и уютная Лидия Степановна, любимая им ещё со школьной скамьи. За годы брака она не поменялась, так и осталась той пухленькой стеснительной и улыбчивой девочкой, которую он встретил первого сентября в девятом классе. Повезло ему с женой.
С этими мыслями Иван Степанович повернул ключ в замке и зашёл домой.
В коридоре он увидел нечто… Вернее, в коридоре он увидел огромную, ярко накрашенную женщину в обтягивающем платье африканской кружочковой расцветки.
Женщина, пошатываясь, шла на него.
В руках у неё был собачий поводок.
В углу коридора сидела на попе охреневшая от происходящего старая спаниель Марта и не понимала, зачем её поводком машут в воздухе. Гулять-то явно не собираются.
Женщина рассекла поводком воздух и с придыханием произнесла: «Ну здравствуй! Твоя кошечка ждала тебя! Сегодня я буду главная! Никаких других мужчин не ждала, а они б, поверь, хотели. Придумай стоп-слово и начнём».
Ивану Степановичу стало страшно и захотелось плакать, ибо в женщине он узнал дражайшую свою супругу.
Мир вокруг него окончательно сошёл с ума. С кухни вдруг запахло чем-то отвратительным. Так пахнёт, когда аквариум протух и рыбки в нем померли.
«Ой, морские гады горят. Стой здесь и не шевелись» – прокричала женщина и держась за стенку, попыталась ползти в сторону кухни.
Огромные каблуки не давали ей бежать, цеплялись за подол платья и через несколько шагов она грохнулась. Падая, она откинула поводок в руке и он как раз металлическим карабином заехал Ивану Степановичу в глаз. Иван Степанович от неожиданности упал на старую Марту, которая взвыла утробным голосом.
Судя по запаху, на кухне сгорели гады.
Ивану Степановичу стало плохо с сердцем.
Дальше была скорая, которая уколола какой-то укол и Ивану Степановичу и Лидии Степановне. У обоих было высокое давление.
Поздно ночью супруги лежали на голом матрасе, шёлковую хрень сняли, после того как Иван Степанович упал с неё прямо на пол на старую Марту.
Наперебой они рассказывали друг другу и про Гугл советы и про свои попытки быть в тренде. Смеялись и плакали.
Было уже за полночь, когда Иван Степанович обнял супругу, ущипнул её за попу и сказал: «Ничего, мать, на теплицу новую накопим, сковородку с гадами сгоревшими выкинем, поводок у Марты забирать не будем, бельё это проклятое на дачу отвезём, а вот платье это ты носи иногда. Ты в нем на леопардицу гордую похожа».
Хорошо, пробормотала супруга, а ты бороду сбрей, а то леопардица с козлом парой быть не могут.
А про себя Лидия Степановна ликовала:
«Работают! Работают интернет советы – ущипнул же за попу! Эффект достигнут, если всё выполнять четко и по конспекту».
«Что это было? По-моему, они сбрендили оба», – думала старая спаниель Марта, лёжа на коврике у кровати и держа зубами свой поводок. Ну так, на всякий случай…
Моя сестра, Нина, весьма циничный человек с неженским чувством юмора. И как у всех заядлых циников, у нее очень доброе сердце.
Живет Нина с мамой в Стамбуле.
Звоню им сегодня: - Привет, Нина, как там у вас?
- Все хорошо, только дождь с ветром каждый день, хоть на улицу не суйся. А вчера я вышла в магазин и увидела организованную очередь в кошачий рай.
Помнишь лестницу старинную, от нас к морю спускаться? - Ну.
- Там такой каменный столб в полметра шириной и с меня ростом. Перила держит. А над столбом маленькая крыша как у домика.
Для красоты просто. И вот, какой-то добрый турок насыпал под эту крышу, кучу кошачьего корма. Специально под крышу, чтобы дождем не размыло. Настоящий кошачий рай.
И представь себе, со всей улицы собралась толпа голодных котов – штук десять, может больше и устроили живую очередь в этот рай.
Да, а посередине столба торчит маленькая ступенька, как будто специально для котиков.
И вот они организованно, друг за другом, по одному запрыгивали сначала на эту ступеньку, там хорошенько готовились, прицеливались и взлетали уже на самый верх столба, под крышу, к жратве. Потом, когда в райской столовой набивалось их штуки четыре и становилось тесно, то один спрыгивал на землю и снова занимал очередь.
Представляешь какие мудрые? И все без скандалов и драк. Просто нижние мяукают верхним, типа – Хорош уже там, ваше время вышло, дайте и другим погрызть!
Я даже остановилась понаблюдать.
Смотрю, а в очереди стоит какой-то тупой кот с дурными глазами.
- Почему тупой?
- Потому что не умеет дорогу переходить, придурок. Задняя нога вывернута и еле шевелится, явно под машину попадал, идиота кусок. Хоть старый на вид, а дурак-дураком.
Подошла его очередь, на полочку он еще кое-как запрыгнул, прицелился, а нога-то толчковая одна, естественно, он и близко не допрыгнул до столовой и упал, как жаба. Встал, отряхнулся и опять очередь занял.
Вторая попытка еще хуже, спикировал башкой на камни и снова в очередь, попытка не пытка, времени много у придурка, дел больше никаких.
После третьей попытки мог бы уже понять что не допрыгнет. Зачем зря мучиться? Он ведь еще трагически взвизгивал при прыжке, толкаться-то больно поломанной ногой. В общем, туповат.
- Бедный котик. - Ничего в нем бедного нет, он сам кузнец своего счастья, нужно было вовремя правила дорожного движения учить. - Вот ты жестокая. - Я, да, жестокая, а зато угадай - кто сейчас напротив меня на кресле сидит, пригрелся и смотрит добрыми глазами? - Хромой котик!? - Нет, наша мама.
- Да ну тебя. - А угадай, кто сидит у нее на коленях, вытаращил дурные глаза на кошачий
на кошачий корм, мяукает и нагло требует глажки…?
Мальчик не говорил. В садик его не водили, нянчилась прабабушка. Не говорит и не говорит, и в два года, и в четыре, и в шесть. Дачи у семьи не было и летними теплыми днями прабабушка выносила под окна, в зеленый палисадник, столик и пару стульев. Мальчик бегал, играл с прабабушкой или читал книги. Не говорил, но читать умел. Писал что-то. Детская медсестра приходила и устраивала скандалы.
— Его надо отдать в специализированный садик, а потом в школу для умственно отсталых детей.
— Да какой же он отсталый, — препиралась с ней прабабушка, — вон книжки читает, считать умеет. Болтунов и так полно.
— Наплачетесь вы с ним, полоумным, — отвечала медсестра.
Мне было лет 11 и в то лето ретивая медсестра донимала эту семью особенно сильно. А я выгуливала свою черепашку и черного кота. Мальчик подошел ко мне очень тихо и погладил кота. — Его зовут Барсик, — сказала я, — а меня — Леся.
Четко, внутри своей головы я услышала: «Тёма».
Вот так мы познакомились. Наше общение выглядело весьма странно. Обычно говорила я, а он молчал. Но иногда мы молчали оба. Снаружи. Как-то увидев нас, сидящих в молчании напротив друг друга, подошла моя мама.
— Что вы делаете? — спросила она. — Разговариваем, — ответила я.
— Хорошо, болтайте, — сказала мама и пошла заниматься делами.
Тёма удивительно умел ладить со всеми животными: собаками, котами и даже моей черепашкой. Он выучил Барсика давать лапу и команде «голос» не произнеся вслух ни единого слова. Его прабабушка на наш молчаливый диалог смотрела с видимым изумлением.
— Ты его понимаешь? — спросила она — Да, конечно, — отвечала я, — очень хорошо слышу, прямо внутри головы.
Она покрутила пальцем у своего виска. А мне было все равно.
Как-то пьяный прохожий тащил на поводке мимо палисадника маленькую болонку.
Песик отвлекся на кота и стал тянуть. Мужик отломил ветку от клена и ударил собаку. Тёма прямо кричал внутри себя: «Не надо, нет!!!» Я заорала на весь двор: «Перестаньте!». А мужик продолжал бить хворостиной собаку. Моя мать выскочила из подъезда. Дядька отстегнул болонку с поводка и быстро ушел. Растерянный песик даже не побежал за ним. Мама оглядела нас, взъерошенных и заплаканных и сказала Тёме:
— Они тебя не слышат, почти никто. Говори снаружи. — Как, не слышат? — прозвучало в моей голове.
— Просто не слышат и все, не умеют, не получается у них. Надо говорить вслух. Ты хочешь эту собаку? Пойди к родителям и скажи вслух: «Я хочу эту собаку, я буду с ней гулять».
Шестилетний Тёма взял на руки маленькую избитую болонку и понес к подъезду. Из окна первого этажа высунулся его отец — Игорь. «Папа, — сказал Тёма, — давай возьмем собаку, ее выбросили». Игорь уронил кружку и выбежал на улицу.
«Папа, — повторил Тёма, — давай возьмем собаку».
Игорь заплакал.
Собаку они взяли. Первые три недели Тёма болтал беспрерывно. Со временем угомонился…
Спустя много лет, гуляя с маленьким сыном, когда я вдруг услышала внутри своей головы: «Мама, смотри, кот», я совсем не удивилась. Посмотрела на здоровенного рыжего кота и позвала: «кис, кис, кис».
А потом сказала сыну: «Говори вслух, иначе тебя не услышат». И он заговорил. И перестал разговаривать внутри. Но иногда, до сих пор, я его слышу, даже если он далеко. Маленький Тёма научил меня слушать…
У самой входной двери Светлана набрала в легкие побольше воздуха и выпалила: «Тебя ждет сюрприз, - деланно улыбнулась. - Не понравится – скажи, что сходишь в магазин».
Юра ничего не успел ответить, она распахнула дверь своей квартиры перед ним. Сюрприз? Не понравится? Они встречаются уже четыре месяца, а она только пригласила его к себе. Уже сам факт этого приглашения мог затмить любые «шероховатости». Шероховатость ждать себя не заставила, выскочила в прихожую с криками «Мама, мама!», замерла на месте и уставилась на Юрия огромными глазами. Уставился. Это был мальчик, лет семи-восьми. Ее мальчик.
Конечно, Юра прошел (не уходить же сразу с порога?), хотя ни о какой романтике уже и речи быть не могло. Светлана суетилась, боясь встретиться с ним взглядом, разговор не клеился. Конечно, Юра задал стандартные вопросы вежливости ее сыну. Зовут Дима. Семь с половиной лет. Да, в школу ходит. Во второй. Нет, не очень нравится учиться – футбол лучше.
- Я вчера пирог пекла, идемте чай пить, - встала Света.
- Ой, а я его весь доел, - опять распахнул глаза ее мальчик.
Сейчас или никогда.
- Так что ж, давайте я в магазин схожу куплю чего-нибудь к чаю.
Наверное, глаза Светланы после этой его фразы он будет помнить всю жизнь. На пороге они стояли перед ним, смотрели на него своими распахнутыми одинаковыми глазами птенцов и молчали. Ретировался Юра быстро, надо отдать ему должное. Ни упреков, ни коварных взглядов на Свету, ни вздохов сожаления – ничего. Он-то знал, что рубить надо с плеча, так быстрее и боли меньше.
На улице лил осенний затяжной дождь. Ветер хлестал Юру по лицу. Почему было не сказать обо всем раньше? Ведь ребенок - это не котенок! Вроде бы взрослые люди, он бы знал, на что шел. Он обижался на Свету за утайку, за то, что уже успел полюбить ее, за эту выходку, наконец. И дело не в том, что он… как будто она не доверяла ему… как будто не посчитала его достойным человеком, если не сказала сразу. Да на что она рассчитывала? Что он бросится обнимать этого мальчика как старого друга? Юра топал по лужам, обижаясь, втайне от себя самого думая, что больше всего на свете хотел бы, чтобы она сейчас позвонила ему и попросила вернуться. Больше всего на свете он хотел бы жить с этой женщиной. Он даже уже продумал, как бы он сделал ей предложение руки и сердца. Красиво и необычно, никаких банальностей. Ему казалось, они подходили друг другу идеально. Ему казалось, что она послана ему судьбой. Ему казалось, что всю свою жизнь он только и готовился к этой встрече с ней, что жизнь сейчас только начинается. Но сейчас он топал по лужам, столкнувшись с собственной неготовностью и страхом. Посмотрел в лицо своему эгоизму, взял под руку обиду и ушел. Да уж, сюрприз удался.
- Мама, это был мой папа?
- Папа? С чего ты взял, сынок?
- Ммм… Пойдем, скорее, я покажу тебе кое-что.
Дима потащил ее в свою комнату. Посередине стояла их новогодняя елка. Неуклюже украшенная и разодетая, сверкающая гирляндами.
- Как ты достал ее? Как ты смог установить? Зачем, Димуль?
- Я на стул залез. Да она не тяжелая. Я попросил у Деда Мороза папу.
Светлана обняла его, обмякла на диван, прижала маленькую головку к своей груди и бесшумно зарыдала. Что может быть хуже, чем осознавать, что ни ты, ни твой ребенок никому не нужны? Что может быть хуже, чем сидеть вот так вот отвергнутой и бессильной перед своим сыном и перед богом? Что может быть хуже, чем осознавать, что никто на самом деле даже не интересуется твоей жизнью, не говоря уже о том, чтоб переживать за тебя и жить с тобой одними мечтами? Сейчас ей казалось, что это даже ужаснее, чем чувствовать себя ненужной при муже. Тогда хотя бы у нее была иллюзия, что она счастлива, что ее муж просто такой человек, что он не ходит с ней на обед (работая в одном офисном здании) просто потому, что действительно не голоден, и не почему другому. Конечно, тогда было легче, ведь она верила, что все мужчины разные и что ее муж просто такой человек, который не любит ужины в ресторанах, выходы в свет, длительные прогулки, веселье и смех. Он серьезный деловой человек. Тогда была иллюзия, что она может быть счастлива. Сейчас же нет даже этого.
Больше всего на свете она хотела позвонить Юре и рассказать ему, как это непросто быть женщиной с ребенком, как невозможно уже искать отношений – они просто отошли на второй план, что мужчина теперь должен стать не просто мужем, но и папой. Что ж поделать, если в Юре она увидела и того, и другого? Когда они познакомились, Светлана была уже научена, что не стоит сразу вести мужчину в семью, что обоим нужно время, что тем более не стоит представлять сыну своих ухажеров, ведь их может быть не один и не два, что для создания отношений нужны хотя бы общие интересы, совпадающие взгляды на жизнь.
- Понимаешь, сыночек, все должно происходить в свое время. Так не бывает: захотел чуда, достал елку, загадал желание и на утро все сбылось. И елку надо ставить ко времени, и желание должно исполняться ко времени.
- Бывает!
Димка уперся в свою созданную теорию, как умеют упираться только дети, насупился. Свете пришлось согласиться и отвлечь его чем-то другим. Они взяли его любимую книгу, устроились на диване бок о бок. В конце концов, жизнь продолжается. Закончился лишь ее эпизод. Эпизод, который мог стать настоящим счастьем и не стал им. И нечего себя жалеть.
Хлопнула входная дверь – это они не закрылись после ухода Юры.
- Брррр..! Ну и дождище! Ну и ветрище! Замерз, пока самые вкусные конфеты нашел!
Света с Димой замерли, выглянули в коридор. Юра стоял мокрый с сияющим лицом. С конфетами в пакете.
- Я же говорил! - прошептал Димка.
Света бросилась Юре на шею, плача теперь уже от радости.
- Ну что вы, что вы, мои глазастики, я же только в магазин… Только в магазин!
Девочка была как кукла. Большие синие глаза, пушистые густые темные ресницы. Из-под меховой шапки выбивались золотистые локоны. Шубка белая, со снежинками. И муфточка. Словно приоткрылось окошечко в прошлый век. Очередь невольно залюбовалась, когда она вбежала внутрь.
Протиснулась к молодой женщине с корзинкой. Вокруг лежали новогодние товары, сладости.
- Наверное, попросит вкусняшку! - подумалось в тот момент.
- Мамочка, помоги! Там, на улице, мерзнут бабушка и кабачок с глазками, как живой! - крикнул ребенок.
Громко. И потянула малышка маму за рукав. У той покупки. Люди вначале недоуменно переглянулись. Да, взрослые порой милосердны. Но дети еще так малы, а уже вот, чувствуют, что надо кому-то помочь!
- Жалостливая какая! Нельзя, деточка, в наше время такой быть! Ну и что, что кабачок? Он не живой! Что ты придумываешь про глазки! И вообще. Сейчас зима. Кабачок мерзлый и невкусный. Он внутри будет пустой. Такой нельзя покупать даже. И не обращай внимания на этих старух! Они специально стоят, вымораживают! У них пенсия есть. Знаешь, что такое пенсия? На нее вполне жить можно! А молодежи сейчас вон, устроиться некуда! - отчеканила красиво одетая покупательница с высокомерным видом стоящая возле полной тележки.
Девочка промолчала. Но продолжала тянуть маму за рукав.
- Слушайте, ну вы вообще! Выражения-то выбирайте! И с чего жить-то пенсионерам хорошо? Здоровья нет. Ладно, если как у моей матери пенсия, 26 тысяч рублей. А если как у соседа, 9 тысяч? И квартира у него, коммуналка там, да лекарства надо. Одинокий дед. Ни жены, ни детей. Жил бы впроголодь, если бы мы всем подъездом над ним шефство не взяли. Я вон мясо из деревни вожу. Еще одна соседка овощи, ягоды, заготовки приносит, у нее сад. Другие люди вещи отдают. А что? Мимо надо пройти, как вы советуете? А если завтра сами окажемся в такой же ситуации? А другие мимо? Хорошо тогда будет? - вмешался громкоголосый мужчина в длинном пальто.
Он впереди стоял. И пропустил молодую маму. Та быстро оплатила покупки и поспешила за дочкой.
- Вон. Кабачок! Бабушка его уже укрыла простынкой! - улыбнулась девочка.
Бабушка на улице действительно была. Маленькая, в пуховой шали. Как гном. Кабачок выглядел тут как нечаянный гость из лета. Старушка его прикрыла кусочком ткани.
- Спроси, Миленочка, сколько стоит! - отправила дочку мама.
Та вернулась со словами: "50 рублей!".
Мать молча протянула ей 200 и сказала отдать все.
Бабушка не хотела брать. Все отмахивалась. Но мама ребенка подошла ближе.
Уговорила взять. Старушка все крестилась. На запорошенной снегом скамейке еще три пары ярких подследников лежали.
Люди выходили из магазина. Девочка повернулась. Задумалась. И нараспев произнесла:
- Купите носочки у бабушки! И в Новый год будет вам сразу счастье!
- Просто будущая богиня маркетинга! - рассмеялся тот самый мужчина в длинном пальто.
Он как раз в проеме появился. Тоже подошел к бабушке.
- Давайте, все три пары! Своим девчонкам подарю. Пусть греются!
Протянул деньги. Бабушка так счастлива была. Все благодарила. И пошла, подволакивая ногу.
Тут как раз, нагруженная пакетами, вышла на улицу та самая недовольная дама.
К ней навстречу уже спешил мужчина в аляске, громко говоря на ходу, что опоздал.
Старушка уже в самом низу лестницы была. И вдруг та дама, всучив своему спутнику покупки, бросилась за ней. Только полы норковой шубки разлетались.
Мужчина с подследниками, девочка с кабачком и ее мама остановились.
Наверное, думали о том, что та сейчас примется бабулю отчитывать. Даже стали спускаться следом.
- С ногой-то что у вас? - спросила женщина.
- Не знаю. Больно наступать стало. В больницу-то я не пошла, талоны сейчас электронные, не умею, компьютера этого нет у меня. Не успеваю взять. В очереди тяжело, людей много. Ничего, дочка, пройдет! - бабушка попыталась проскользнуть дальше.
- Да погодите же вы! Вот, возьмите визитку. Позвоните по этому номеру с утра. Я предупрежу. Скажите, что от Карины. Это мой брат. У него частная клиника. Поможет. И не переживайте, платить не надо будет!
И дама резко устремилась к автомобилю, куда ее спутник укладывал покупки.
- Однако. Я удивлен. Ну что, богиня маркетинга? Видишь, совесть у людей все-таки есть. Хоть и ворчат порой, - мужчина улыбнулся девочке и тоже пошел в сторону.
А малышка все рассказывала маме, какие глазки у кабачка. И как она домой придет да его спать уложит. Почти исчезла за пеленой снега бабушка. Сверкнули огни авто, увозящего еще недавно недовольно ворчащую Карину. И просто как-то было хорошо на душе. Можно же порой и самим что-то сделать для других. А для них оно сродне чуду и будет!
И легкими шажками ласково приближается к нам, людям, новогоднее волшебство!
Татьяна Пахоменко Как хочется, чтобы так было на самом деле!
И очень-очень хочется, чтобы "души прекрасные порывы" были естественны и необходимы, как дыхание.
Уже просто устали от безразличия.
Эта история случилась с моим школьным приятелем Алексеем.
Она произошла когда порядка не было на жд вокзалах и аэропортах. Алексей спокойно ждал пересадку в зале ожидания. Ожидать было долго - 18 часов. Он развлекал себя как мог - собирался на второй раз перечитывать шедевр литературной мысли из серии «Я вор в законе», как вдруг увидел, как цыгане разводят такого же мужичка-путешественника.
Алексей подошёл поближе к этой компании и ему стало слышно обрывки фраз: «на тебе смертельная порча», «нужно срочно снимать», «все умрут», «нужны деньги или золото». Было видно, что бедный мужик под гипнозом, самая говорливая цыганка водила ему по лицу пером и что-то бубнила. Остальные 5-6 создавали фон. Мужик полез за кошельком. Алексею представил себя без денег в другом городе и ринулся защищать невменяемого.
- Товарищи цыгане, гражданин со мной, нам пора идти, - он взял несчастного мужичка под гипнозом за локоть и повёл в сторону. Тут же он ощутил, что его оттаскивают за шкирку. Он обернулся, сзади него стоял большой цыганский детина с золотыми зубами. Сквозь зубы ему прошипел
- Иди куда шёл. Пааарежу!
Быть зарезанным в другом городе Алексею не хотелось, и он отошёл. Тем временем мужчина отдавал цыганам золотое обручальное кольцо и часы. В Алексее закипело чувство справедливости. Он нащупал в кармане куртки мел, который остался у него после рисования на асфальте с племянницей. Решительно подошёл к толпе. Сел в ногах у мужика. Как в гоголевском «Вии» очертил круг, внутри которого оказался сам и мужик. Поднял руки вверх и как сумасшедший начал орать:
- Анон эдхелен эдро хи амэн! Фенос ногосрим, ласто бех ламен!
Дело в том, что Алексей очень любил «Властелина Колец» Толкиена. Это заклинание Гендальфа он зачем-то выучил наизусть. Оно означало «Эльфийские ворота, откройтесь для нас сейчас; дверь народа гномов, внемли моему слову!».
Алексей кланялся и выкрикивал заклинание снова и снова. Его слову внимали не только гномы, но и цыгане. Нервничая, они начали креститься и уходить по одному.
Алексей увидел того самого цыганского детину с золотыми зубами. Он зло смотрел на Алексея и что-то сурово бормотал. Алексей вспомнил свою любимую сцену - «сражение Гендальфа с Балрогом», демоническим существом, и, глядя в лицо врагу, проорал на весь вокзал:
- Я - служитель тайного огня, хранитель пламени Анора, Темный огонь тебе не поможет, пламя Удуна! Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!
Лицо цыгана побелело. Он упал на колени. Потом стал доставать из карманов золотые украшения и складывать в круг из мела. Алексей не мог остановиться и в исступлении орал:
- Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!
Бедный цыган запричитал:
- У меня больше ничего нет! Есть зубы, но мне нужно какое-то время.
Алексей не останавливался:
- Я служитель тайного огня!
Цыган плакал:
- У меня семья. Мне страшно! Милиция, помогите! Убивают! - потом быстро поднялся и убежал.
В конце концов у входа в жд вокзал остались двое. Алексей встал, отряхнул штаны, и сказал мужику:
- Вот забирай, тут твоё. Ну будь здоров, больше не впутывайся!
Мужик глядел на него ошалелыми глазами.
- Сколько я вам должен за обряд снятия порчи? *** Когда мои дети спрашивают меня «Вот зачем читать? Скучно! Можно телик с ютубом посмотреть», я всегда вспоминаю Алексея и того цыгана с золотыми зубами, улыбаюсь и отвечаю словами Фелиции Жанлис:
- Те, кто читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор.
[Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]
Они на море были в молодости один раз, а потом некогда было ездить.
Дочь и сына они отправляли в лагеря на море, было дело, конечно. А сами работали много. Они жили в поселке; огород, хозяйство, живность. Много забот. Жена работала медсестрой, муж - водителем. Дети выросли и стали жить отдельно, со своими семьями.
И вот эти родители собрались в поездку. Стали присматривать путевки недорогие, оформили загранпаспорта, каждый вечер после работы смотрели фотографии отелей. Это было интересно и увлекательно. И волнующее занятие очень! Курс валют смотреть, номера отеля, "звездочки", что включено, отзывы читать... Много стало разговоров, даже споров, но добрых, - предвкушение поездки сделало трудную жизнь вполне терпимой. И деньги они накопили.
А потом жена сказала мужу однажды вечером: дескать, куда это мы собрались. Глупость какая-то вся эта поездка. На кого мы оставим хозяйство? Давай лучше поступим разумно. Ты отдохнешь с удочкой у пруда, как обычно. Я обойки поклею новые. Будет красиво дома. А деньги мы отдадим сыну, ему надо брать квартиру в ипотеку. И мы ему поможем. А поедем когда-нибудь потом.
Муж согласился. Так разумнее, конечно. Зачем за две недели отдавать столько денег, лучше сыну отдать. Правильно. А потом жена вышла во двор и увидела: муж сидит на чурбачке у поленницы и плачет. Ужас какой и позор; взрослый седой мужик сидит на чурбачке и хнычет, как маленький! Слезы текут по морщинам. Он не думал, что жена увидит. Он в дальний угол двора ушел, к поленнице, там и сидел. И, представляете, плакал.
Он плакал по мечте. Вот и все. Не жаль ему было денег нисколечко! Не из-за денег он плакал, не от обиды на жену или на сына, нет, конечно. По мечте он плакал. Вот по этим пальмам, по морю, по "египетским свинтусам", как один крестьянин сфинксов называл. По своей жизни, которая неумолимо кончается. Просто мы этого не замечаем обычно.
Жена вернулась тихонько в дом и тоже заплакала. Потом вытерла слезы кухонным полотенцем, взбила прическу, вышла решительным шагом во двор и мужа позвала. Он подошел, как ни в чем не бывало. Чего, мол, звала-то, Таня?
И жена обняла мужа крепко. И сказала, что надо ехать. Лететь надо к этим свинтусам, к морю, к пальмам, к рыбкам. Все решено. Это она глупость сморозила от испуга. Страшно все-таки в чужую страну ехать! Но с мужем не страшно! Прости, Толя, мой испуг и трусость, приношу извинения.
Они полетели тогда к морю. И ни минуты не жалели об этом. Они были совершенно счастливы и эти две недели, и полгода до поездки, и до сих пор они счастливы. Вечерами они смотрят фотографии из той поездки. И упиваются воспоминаниями.
И потом еще поедут. Когда-нибудь. Хорошо, что они поехали, правда? Хорошо, что жена поняла. Взрослые люди раз в жизни тоже могут заплакать; ничего в этом смешного нет.
Это тоска по мечте. Которую иногда так просто исполнить.
Записи из личного дневника новоявленной пенсионерки (бывшего плановика)
План: 8-00 – Подъём, контрастный душ.
8-30 – 9-30 – Йога.
10-00 – Завтрак (80 гр. мягкого сыра, 5 маслин, 3 помидорки черри, 1 кусок зернового хлеба, цикорий с кокосовым молоком).
10-30 – 11-30 – час красоты (маска для лица, макияж, причёска).
12-00 – 13-30 – прогулка по парку с заходом в ближайший супермаркет (купить: творог, зелень, рыбу, лимон, фрукты).
14-00 – обед (суп из цветной капусты, курица на пару, компот из сухофруктов).
15-30 – 16-30 – час полезных дел (протереть пыль, убраться в шкафу, погладить одежду, постирать бельё).
17-00 – файф-о-клок (чай с морковным кексом) – последний приём пищи!
17-30 – творчество (китайская живопись).
19-00 – чтение развивающей литературы.
20-00 – отдых, просмотр полезных фильмов и видео.
22-00 – подготовка ко сну. 22-30 – сон. [Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации] Факт: 10-30 – еле проснулась. Лучше поздно, чем никогда. На будущее: не разрешать себе смотреть сериалы после 24-00! Лицо опухшее, не надо было есть на ночь селёдку. Ничего, исправлюсь!
Проспала, поэтому контрастный душ и йога отменяются, наверстаю завтра. Посидела в телефоне, отвечала на поздравления.
12-00 – завтрак: напекла оладий (молоко скисло, надо использовать), доела старую сметану и варенье (а то заплесневеет, уже давно стоИт).
13-00 – Гулять идти неохота, поэтому час красоты отменяется, лучше поиграю в судоку и посижу в тик-токе.
15-00 – обед: пельмени (надо доедать, прежде, чем перейти на здоровое питание).
16-00 – читала сообщения подруг, прислали много ссылок с рецептами, посмотрела их, вздремнула.
17-00 – файф-о-клок (чай, доела конфеты, больше не покупать!)
18-00 – всё-таки вышла на улицу, дошла до соседнего гастронома, купила сосиски и тортик (были скидки, не смогла устоять. Да и праздник у меня! Но это в последний раз!)
19-00 – позвонила подружка, проболтали почти час, посоветовала мне новый турецкий сериал, буду искать. 20-00 – 0-30 – смотрела сериал, увлеклась. Больше так не буду!
Надо дозировать.
Во время первой серии захотелось сосисок, во время второй – тортика, во время третьей – селёдки.
Как отказать хорошему человеку? Каюсь. Надо завязывать с обжорством! 0-40 – пишу план на завтра, будильник поставила на 8-00. Не высплюсь, но дисциплина есть дисциплина!
Запланировала лыжную прогулку. Умоюсь утром. Спокойной ночи!....
Утром вскочила проверить коня. Половина седьмого утра.
Коня напоила, в недоуздки нарядила, в леваду выпустила — пусть левадится.
Кур посчитала, зерна насыпала, сыворотки налила, воду поменяла. Убрала у коня в деннике, принесла сена.
Парник раскрыла, рассаду полила.
Домой прибежала, кашу сварила, деток накормила. Обсудили, куда пойдут гулять и что будут делать.
Внезапно десять утра.
Кофе молола, варила, убежал, поймала, выпила. Открыла, было, журнал про огородное дело, но не успела — конь затребовал выгул.
Пока конь пил, сварила собакам кашу, налила воды, собак переобнимала. Была облизана, где достали.
Коня от комаров побрызгала (с песнями и танцами, ибо кое-кто рыжий не любит это дело). Отвела коня на холм. Постояла на холме, глядела красоту. По пути встретилась бабуля-соседка, имели беседу за целебные травы. Главная новость — чабер уже кое-где цветет, надо идти и нюхать!
Прибежала в огород, повтыкала ранние помидоры, штук сорок.
Убежала домой, схватила первого попавшегося ребенка и обучила русскому языку. Что не впихалось, впихнула другому ребенку — он как раз к экзамену готовится.
Схватила лоскутное одеяло, самозабвенно стегала вручную. Взволновалась о коне, побежала проверить.
Конь (он умеет слать ментальные смс, тем и спасается) запутался вокруг деревца, комары вокруг плясали и точили ножи. Распутала коня, была поцелована в рукав.
Прибежала домой, схватила младенца, обучила математике, как смогла.
Второму повелела бесконтрольно учить английский, потому что грамматики все равно не знаю.
Попутно сварила обед, впихала в детей. Мальчишки снарядились гулять с понаехавшими в деревню на праздник друзьями.
Прибежала к компу, воткнула в френдленту, попутно съела обед.
Внезапно три часа дня!
Собаки лают, аж из себя выпрыгивают.
Побежала на улицу — увидела лисью задницу прямо у себя в саду. Задница удалялась. Схватила собаку, побежали догонять. Не поймали. Посчитала куриц, минус три.
Прокляла лису незлым тихим словом.
Побежала в огород, выгнала курицу, посчитала новоналупившихся цыплят, один уже куда-то делся, прочла мораль индюшке-наседке, насыпала еды.
Побежала к соседке, купила еще пять цыплят-девочек для комплекта. Попыталась поболтать с соседкой о своем, о женском. У соседки вылуп в инкубаторе, и она не спит третью ночь. Поэтому просто поулыбались друг дружке понимающими лицами, насколько хватило сил. Потащила цыплят домой. Впихала под индюшку. Убедилась в удочерении.
Побежала в огород, воткнула салата и шпината.
Побежала на холмы, убедилась, что конь не запутался. Билась врукопашную с комарами, отбила коня, весь в крови. Была поцелована в плечо.
Побежала в дом, схватила лоскутное покрывало. Постегала. Попутно написала пару важных писем.
Побежала на кухню, слепила кекс.
Пока пекся, выпила чаю.
Внезапно восемь.
Сбежались дети, рассказали, где были, что видали, затребовали ужин.
Съели ужин.
Побежала на холмы, забрала коня, запустила в леваду.
Наносила ему в левадную бочку воды.
Побежала в огород, закрыла парник, полила редиску и салат.
Побежала к курам, отобрала все яйца. Поставила коня в денник.. Чесала ушки и пузо.
Побежала домой, пересчитала детей, оказалось, четверо — пришли с ночевкой соседские ребятишки.
Утолкала всех по постелям. Трое решили непременно спать в логове на полу. Соорудила логово.
Выразительно прочла главу из «Хоббита», вслух.
Внезапно ночь.
Приползла в кабинет. Пообщалась по скайпу со странствующим мужем.
Улеглась спать.
Вспомнила, что нужно поставить хлеб.
Забыла опять. Уснула.
Проснулась среди ночи, поставила хлеб.
Какая, к чертям, депрессия? Какие искания духа, астральные войны и прочие необязательные движения мятущегося сердца?
Сплошное счастье... Настоящее!
СКАЗКА О ФОНАРЕ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ СТАТЬ ДЕРЕВОМ
В одном дворе, каких в городе сотни, между серыми домами росли зеленые деревья.
В их компании стоял фонарь.
Фонарь переживал, что деревья вокруг него всегда меняются, и только он - круглый год одинаковый.
Все были прямые, и он - прямой.
Все стояли на одном месте - и он стоял. Но все умели выращивать на себе листья, а он - нет.
Фонарь так старался выдавить из себя хоть один листочек, что от натуги погас.
И с листочками, понятное дело, у него ничего не вышло.
Во дворе стало темно.
Рано утром, до рассвета, дворник дядя Вася вышел на работу.
А во дворе прошлым вечером вырыли яму.
Фонарь вспомнил об этом, собрал последние силы и загорелся.
Дядя Вася увидел яму и смог обойти ее.
После этого случая фонарь больше не гас и листья выращивать на себе не пытался.
А весной, когда деревья в очередной раз стали покрываться листьями, дворник дядя Вася покрыл фонарный столб зеленой краской.
Сказали спасибо:
galya (08.03.2022), ivettalen (09.03.2022), Аня (09.03.2022), АРА (16.03.2022), Жива (20.06.2022)
Настороже..
- Бабушка, ну чего он все стучит? — захныкал Васютка и забрался с ногами на лежанку, опасливо поглядывая на пол.
- К метели, наверное, — вздохнула старушка и тоже смерила взглядом половицы, из-под которых вот уже час доносилось постукивание.
Здоровенный кот, нежно именуемый детьми Огоньком, а взрослыми просто Рыжим, спрыгнул с лавки и, томно потянувшись, выскользнул за дверь. Отыскав в сенях за сундуком хорошо знакомый лаз, он шмыгнул в подпол.
- Чего тарабанишь? — протянул он, глядя, как в тусклом свете, ниточками просачивающимся в щели между половицами, нервно мечется маленький коренастый человечек с густой окладистой бородой. В руках тот сжимал сучковатую палку, которая временами ударялась о доски над его головой.
- Чует сердце: не меня им бояться надо. Ты сходи, Рыжий, погляди, что там за околицей делается?
Кот как-то совсем по-человечески вздохнул и выскочил через продух в скрипучую морозную мглу.
Тревожная нынче была пора: время самых длинных и темных ночей, время зимней жатвы. Именно сейчас, когда ослабевшее солнце все больше теряло свою власть, выходила из тайных укрытий вся нечисть, чтобы пополнить кладовые невинными душами.
- Ну что там? — спросил домовой, когда Рыжий вернулся.
- Холодно и снег, — недовольно проговорил кот, отряхиваясь. - А еще баба какая-то по дороге со стороны леса идет. Небось, ночевать попросится.
- Ох, ох, ох,— завздыхал домовой и засуетился еще больше.
Он протопал в угол, и принялся там возиться, перекладывая сваленные в кучу вещи. Наконец он извлек небольшой нож с красивой резной рукояткой.
- А ножичек-то хозяйский, — с укором заметил кот. - Дед Никита пять раз тебя просил: «Поиграй да отдай». - А я еще не наигрался! — капризно буркнул домовой, одарив Рыжего тяжелым взглядом исподлобья.
Бабка Марья как раз вышла в сени зачерпнуть воды из ведерка и краем глаза заметила метнувшуюся тень. Она вздрогнула, пролив часть воды, но потом, поводив взглядом по углам и ничего не увидев, успокоилась и вернулась в дом.
А снаружи тонкая белая рука уже взялась за калитку. Дворовый пес хотел подать голос, но вдруг, словно подавившись собственным лаем, закашлялся и заскулив забрался в самую глубь будки.
Сидя на сундуке, Рыжий наблюдал за тем, как домовой необычайно проворно вскарабкался по дверному косяку и, размахнувшись, загнал нож в перекладину над дверью.
Сгорбленная женщина в темной одежде занесла было ногу, чтобы подняться на крыльцо и остановилась. Она зыркнула на дверь и, злобно шепча что-то себе под нос, развернулась и пошла обратно. Следы ее тут же заметало снегом.
- Спать нам сегодня не придется, — сообщил домовой коту, усаживаясь рядом с ним на сундук.
Кот не ответил, он пытался языком пригладить шерсть, невольно вставшую дыбом, когда Рыжий почуял существо с той стороны двери.
А женщина не уходила. Не спеша брела она вдоль забора, приглядываясь к маленьким оконцам.
- Смани-ка наших в светелку, — сказал домовой коту, — мне до печи нужно.
В руках он сжимал пучок горько пахнущих трав.
- Как я сманю их? - А то не умеешь?
- Побьют ведь, — вздохнул кот. - Совсем не убьют, — насел на него домовой.
- Сметаны хоть дашь потом? - Да будет тебе сметана.
Кот заскреб лапами дверь, и хозяйка приоткрыла ее. Спустя какое-то время раздался грохот и истошный кошачий крик.
Домовой уже был у печки. Он, нашептывая древние слова, приоткрыл дверцу и бросил туда веничек трав, чей едкий дым способен был отогнать любую нечисть.
Все было готово, когда мимо пронесся кот, мигом переименованы из Рыжего в "блохастого паскудника".
Домовой придержал дверь в сени, оставляя помощнику шанс на спасение.
- Что хоть сделал? — спросил домовой у кота, когда они оба вернулись в подпол.
- Прялку опрокинул, — отозвался Рыжий, вылизывая ушибленный брошенным сапогом бок.
- Молодец, — крепкая рука потрепала рыжую голову.
Вскоре дом затих и погрузился в сон. К рассвету где-то далеко, на другом конце деревни жалобно и протяжно взвыли собаки.
- Видать, пустил кто-то на ночлег, — вздохнул домовой, ставя перед товарищем полную миску сметаны.
Как-то раз у неё закружилась голова и приехавший на «Скорой помощи» врач решил не рисковать и забрал старушку в больницу. Там ей подробно объяснили, что в таком возрасте бодро скакать по театрам с престарелыми приятельницами уже просто неприлично. Смерть не за горами и встретить её надлежит как полагается — в своей постели, а не на партии в покер у подруги.
Помирать бабушка решила вдумчиво и со вкусом. В первую очередь она накупила целую кучу лекарств и обставила ими свою прикроватную тумбочку. В воздухе тут же поселилась устойчивая вонь корвалола.
Во-вторых, она напрягла всех нас, чтобы мы, жертвуя своим временем и нервами, помогали ей в торжественном процессе умирания. Она капризничала, требовала новых лекарств, вызова то врача, то нотариуса. Мама сбилась с ног, пытаясь удовлетворить все её капризы и хоть как-то убедить, что умирать ещё всё-таки рано. В ответ бабуля закатывала глаза и просила накапать ей ещё немного корвалола.
Но однажды в бабушкиной комнате появилась её старинная приятельница Нелли. Слава богу, я была в то время у неё дома и имела счастье видеть это всё своими глазами.
— Говорят, ты наконец-то решила помереть, — спросила она густым басом, — похвально. Надо же кому-то из нас сделать первый шаг на тот свет, чтобы всё там разведать. Только ответь мне прямо — неужели ты собираешься лежать в гробу в таком ужасном виде?
Бабушка буркнула в ответ, что ей всё равно в каком виде она будет лежать в ящике.
— Тебе, может, и всё равно, — ответила Нелли, — а мне на этот ужас придётся смотреть. Более, мне придётся это целовать. Что скажут люди? Они подумают, что пришли на приличные похороны, а их таки подло обманули. Я просто не смогу посмотреть им в глаза.
— Причём здесь люди? — воскликнула бабуля
— Потому что они придут, думая, что хоронят Нелину подругу, а Неля с кем попало не общается. Но когда они увидят тебя, они подумают, что им подсунули какой-то другой труп и обидятся. Кстати, зачем тебе так много лекарств? Ты, что, травишь себя этой гадостью?
— Я пытаюсь облегчить себе страдания, — пыталась сопротивляться бабушка.
— Ты пытаешься окончательно испортить себе печень — а от больной печени ужасно неприятный цвет лица. Ты, что, хочешь, чтобы увидев тебя в гробу, люди в ужасе убежали прочь?
Бабушка подумала и согласилась, что в гробу лучше лежать с хорошим цветом лица. Подруга её поддержала и предложила пойти на улицу нагулять здоровый румянец, который будет очень эффектно смотреться на смертном ложе.
Открыв рот, я смотрела, как моя только что помиравшая бабуля сползает с постели и бредёт в душ, от которого отказывалась последних недели три. А Неля, брезгливо поджав губы, приказывает мне сгрести всю постель с кровати, чтобы отправить в стирку, а лекарства в пакет, чтобы отправить в мусорку… А им самим с бабулей приготовить две чашки крепкого кофе, в которые накапать чего-нибудь коньячно-бодрящего, грамм эдак пятьдесят. Поскольку коньяк хорошо влияет на тонус и на нервы. А в пресловутом гробу, как вы уже поняли, лежать лучше со здоровыми нервами и крепким сердцем…
Лучшая подруга настолько озаботилась бабушкиными грядущими похоронами, что пару недель усердно её готовила к ним. За это время они посетили парикмахерскую, массажиста и салон красоты. Ходили по магазинам и распродажам, накупили кучу всяких милых вещей, несомненно пригодящихся на том свете, таких, как шляпка с вуалькой, перчатки, косметика.
Так что за собственные похороны бабушка уже не переживает, поскольку знает, что всё пройдет на высшем уровне. А чтобы скоротать время, она вновь возобновила свои походы по подругам, партии в покер и весёлые пикники. Говорит, что если смерти так уж сильно надо, то пусть сама её поищет… Правда, безносая пока не торопится её искать — видимо, у бабули ещё недостаточно хороший для этого цвет лица.
Я каждый день просыпаюсь в шесть утра. Наливаю чай и иду к окну. Потом выкуриваю сигарету и начинаю смотреть в окно напротив.
Там ровно в шесть двадцать открываются шторы и женщина лет семидесяти начинает поливать свой цветок.
После открывает окно и кричит вниз, а там бешено виляя хвостом уже ждёт местная дворняга, которой женщина что-то кидает из еды.
Потом прощается и уходит внутрь комнаты.
Так происходит уже несколько лет, но мы даже никогда не встретились взглядами.
Я каждый день просыпаюсь в шесть утра, наливаю чай и иду к окну. Потом выкуриваю сигарету и начинаю смотреть в окно напротив.
Но там сегодня ничего не происходит..
Через час ничего, через три ничего, через неделю...
Я закурил сигарету и по привычке посмотрел в то окно. Шторы шолохнулись и открылись. Я замер. Что-то радостное появилось во мне и тут же исчезло.
В окно смотрел молодой парень и кивнул мне головой, как бы показывая, чтобы я вышел.
Я спустился и направился к подъезду того дома.
вышел парень и протянул мне горшок с цветком. Я спросил зачем? Он ответил, что здесь так написано и отдал мне записку. Открыв её я прочитал:
-"Здравствуйте! Мы с вами совсем не знакомы, но каждое утро я вижу вас и вижу, что вы хороший человек.
У меня к вам небольшая просьба. Раз вы читаете это письмо, то меня уже нет и я прошу вас присмотреть за моими друзьями.
Это роза, которую вы сейчас держите у себя в руках, значит для меня очень много. Инструкция как за ней ухаживать под горшком.
Около моего подъезда живёт собака Белка, она очень старая и кроме меня она никому не нужна. Я прошу вас, хоть изредка, кормить её."
Я каждый день просыпаюсь шесть утра, наливаю чай и иду к окну. Открываю шторы и поливаю розу.
Закуриваю сигарету и смотрю как во дворе гуляет Белка, а рядом с ней моя жена.
- Сынок, купи яблочки, свои, домашние, не кропленные.
Именно это «не кропленные» и заставило Александра остановиться и обернуться. Так говорила всегда его бабушка в далёком детстве: не опрыскать, а покропить.
- Не кропленные, говорите, - подошёл он к прилавку.
Старушка с кучкой яблок оживилась и быстро затараторила:
- Не кропленные, не кропленные, со своего дерева в огороде, уродила в этом году яблонька, как никогда. Ты не гляди, что не такие большие, как у перекупок, то ж привозные, бог знает, откуда, там яду больше, чем яблока. А это ж наши, местные, - её руки быстро перебирали яблоки, показывая покупателю товар со всех сторон. – Они ж яблоками пахнут, а вкусные какие, ты попробуй, попробуй. Вот, гляди, гляди, - с каким-то восторгом продолжала бабка, протягивая яблоко, на котором была маленькая буроватая отметина – видишь, их даже червячок кушает, потому, как не кропленные.
Александр невольно рассмеялся после этих слов:
- Так они у Вас все червивые?
- Да нет же, - испуганно отдёрнула руку с яблоком старушка, - смотри, все целенькие, это одно попалось, не доглядела. Ну, червячок же ест, значит, и для человека безвредное, говорю ж, не кропленные.
Александру эти яблоки были и даром не нужны, он просто, проходя через вечерний базар, срезал угол на пути к дому. Но что-то в облике этой бабки, в её манере говорить, в открытом бесхитростном взгляде, в её способе убеждения червячком в правдивости своих слов напоминало его родную бабушку. Какое-то, давно забытое, чувство тёплой волной разлилось в груди, и Сашке захотелось сделать что-нибудь хорошее для этой старушки, торговавшей на базаре. Поэтому, не торгуясь, он купил два килограмма этих яблок, сам не зная зачем, рассказав, что у него дома сынишка приболел (он вообще здоровьем слабенький), кашляет и жена в положении, и что, наверное, им будет полезно не кропленные яблочки поесть. В общем, сам не понимая почему, Александр поделился с этой незнакомкой самым сокровенным, что мучило его душу.
Бабка охала, вздыхала, качала головой, приговаривая, что сейчас старики здоровее молодых, потому как, разве в городах сейчас еда? Это ж сплошная химия, и сам воздух тут тяжёлый и больной. Он кивал и соглашался. Когда уже собрался уходить, бабка вдруг схватила его за руку:
- Слушай, приходи завтра сюда же, я тебе липы сушёной привезу да баночку малины с сахаром перетёртой, от простуды первое дело. Так я привезу, ты приходи завтра.
Александр шёл с яблоками домой и улыбался, на душе было хорошо, как в детстве, когда бабушка гладила по голове своей шершавой натруженной рукой и говорила: «Ничего, Сашок, всё будет хорошо».
***
Родителей своих Сашка не знал. Бабушка говорила, что отца его она и сама не знает, а мать… мать непутёвой была. Как привезла его однажды из города, в одеяльце завёрнутого, так и укатила обратно. Обещала забрать, как жизнь свою наладит, да так и сгинула.
Бабушку Сашка любил. Когда она, бывало, зимними вечерами тяжело вздыхала, вспоминая дочь свою пропащую, прижимала голову внука к груди, целовала в макушку, он говорил:
- Не плачь, ба. Я когда вырасту, никогда тебя не брошу, всегда с тобой жить буду. Ты мне веришь?
А когда Сашке исполнилось двенадцать лет, бабушки не стало. Так он очутился в школе-интернате. Бабушкин дом продали какие-то родственники (это когда они вдвоём с бабушкой жили, то Сашка думал, что они одни на белом свете, а когда речь о наследстве зашла, претендентов оказалось немало).
Кто жил в детдоме, тому не надо рассказывать все «прелести» пребывания в подобных учреждениях, а кто не жил, тот до конца всё равно не поймёт. Но Сашка не сломался и по кривой дорожке не пошёл. Отслужил в армии, приобрёл профессию. Вот только с девушками ему не везло. И хотя сам Сашка был высоким, спортивного телосложения, симпатичным парнем, все его подруги, узнав о том, что он сирота, быстро исчезали с его горизонта. Поэтому, когда пять лет назад он случайно столкнулся в супермаркете со Светкой (они воспитывались в одном детдоме), то обрадовался, как самому родному и близкому человеку. Света тоже была очень рада встрече. А через полгода они поженились, родился сын, вот сейчас дочку ждут. И, в общем-то, жизнь наладилась.
***
- Свет, я тут яблок тебе с Дениской купил на базаре, домашние, не кропленные, - протянул пакет жене.
Света, выросшая с рождения в детском доме, пропустила все эти эпитеты мимо ушей. Она помыла яблоки, положила в большую тарелку и поставила на стол. А спустя полчаса в комнате уже витал яблочный аромат.
- Слушай, какие классные яблоки, а как пахнут, - говорила Света, уплетая их за обе щеки вместе с сыном.
- Так домашние же, не кропленные…
Этой ночью Александру снилась бабушка. Она гладила его по голове, улыбалась и что-то говорила. Сашка не мог разобрать слов, но это было и не важно, он и так знал, что бабушка говорила что-то хорошее, доброе, ласковое. От чего веяло покоем и счастьем, забытым счастьем детства.
Звук будильника безжалостно оборвал сон.
Весь день на работе Александр ходил сам не свой. Что-то беспокоило, какая-то непонятная тоска грызла душу, к горлу периодически поднимался ком. Возвращаясь домой, он поймал себя на мысли о том, что очень хочет опять увидеть ту бабку с яблоками на базаре.
***
Евдокия Степановна (так звали бабку, торговавшую яблоками) слонялась по двору, тяжело вздыхала, раз за разом вытирая набегавшие на глаза слёзы. Давным-давно её старший сын погиб при исполнении служебных обязанностей (пожарником был), даже жениться не успел, а младшая дочь, красавица и умница, когда училась в институте в столице, вышла замуж за африканца и укатила в жаркий климат, где растут бананы и ананасы. Муж её покойный долго бушевал и плевался по этому поводу. А она что? Она только плакала, предчувствуя, что не увидит свою девочку больше никогда. Так и вышло. Пока ещё был жив муж, держалась и она. Ну, что же делать, раз жизнь так сложилась? А как два года назад мужа не стало, померк свет в душе Евдокии Степановны. Жила больше по привычке, прося бога, чтобы забрал её побыстрее в царство покоя.
Этот молодой человек, что купил вчера яблоки, растравил ей душу. Ведь чужой совсем, а как хорошо с ней поговорил, не отмахнулся… Что-то было в его глазах… какая-то затаённая тоска, боль, она это сразу почувствовала. Её материнский инстинкт прорвался в словах: «Приходи завтра сюда же, я тебе липы сушёной привезу да баночку малины с сахаром перетёртой, от простуды первое дело. Так я привезу, ты приходи завтра».
И вот сейчас, заворачивая в газету банку с малиновым вареньем, Евдокия Степановна непроизвольно улыбалась, думая, что бы ещё такого захватить для этого парня и его семьи. Очень уж хотелось ей порадовать человека и, конечно же, ещё немного поговорить, как вчера.
***
Вчерашнее место за прилавком было занято, и Евдокия Степановна пристроилась неподалёку, в соседнем ряду. Выложив кучкой яблоки, она всё внимание сосредоточила на проходящих людях, чтобы не пропустить.
Народ массово возвращался с работы. К этому времени Евдокия Степановна окончательно разнервничалась. «Вот же дура старая, насочиняла сама себе, напридумывала… и на кой ему слушать и верить чужой бабке», - досадливо думала она, а глаза всё высматривали и высматривали знакомый силуэт в толпе.
Александр вчера не придал особого значения словам бабке о липе и малиновом варении. «Эти базарные бабушки чего хочешь наговорят, лишь бы товар свой продать», - думал он. – «А вдруг и, правда, приедет? Не похожа она на опытную, бойкую торговку. Червячка показывала… вот же придумала…», - заулыбался, вспоминая бабкино лицо, с каким жаром она о червяке говорила. – «Эх, какая разница, всё равно ведь через базар иду, гляну, вдруг стоит».
Саша свернул в ту часть базара, где вчера стояла бабка с яблоками, пошёл вдоль прилавка, не видно бабки. «Тьху, дурак, развели, как малого пацанёнка, хорошо что вчера, с дуру, Светке не похвастал обещанной малиной». Настроение мгновенно испортилось, не глядя по сторонам Саша ускорил шаг.
- Милок, я тут, тут, постой, - раздался громкий крик, и Александр увидел спешащую к нему вчерашнюю бабку.
Она радостно схватила его за локоть, потянула за собой и всё тараторила:
- Место занято было, я тут рядом пристроилась, боялась, пропущу, думала, придёшь ли? Я ж всё привезла, а думаю, вдруг не поверил бабке…
Бабка всё «тарахтела» и «тарахтела», но Александр не прислушивался к словам, он на какой-то миг душой перенёсся в детство. Эта манера разговора, отдельные слова, выражения, движения рук, взгляд, в котором затаилось желание обрадовать человека своими действиями, всё это так напоминало его родную бабушку.
Он спросил: сколько должен, Евдокия Степановна замахала руками, сказав, что это она со своих кустов для себя варила, и принимать это надо, как угощение. А ещё говорила, что малина у неё не сортовая, а ещё та, старая, не такая крупная и красивая на вид, но настоящая, душистая и очень полезная. И Сашка вспомнил бабушкину малину, её запах и вкус, а ещё ему почему-то вспомнилась картошка. Жёлтая внутри, она так аппетитно смотрелась в тарелке, а вкусная какая. После смерти бабушки он никогда больше не ел такой картошки.
- А картошка жёлтая внутри у Вас есть? – перебил он старушку.
- Есть и жёлтая, и белая, и та что разваривается хорошо, и твёрденькая для супа.
- Мне жёлтая нравится, её бабушка в детстве всегда варила, - мечтательно произнёс Александр.
- Милок, завтра суббота, выходной. А ты приезжай ко мне в деревню, сам посмотришь какая у меня картошка есть, у меня ещё много чего есть… Старая я уже, тяжело мне сумки таскать, а ты молодой, тут и ехать-то недалече, всего сорок минут на электричке. Приезжай, я не обижу…
И Сашка поехал. Не за картошкой, а за утраченным теплом из детства.
***
Прошло два года.
- Наташа, печенье точно свежее? – озабоченно вопрошала уже второй раз Евдокия Степановна.
- Да, говорю ж Вам, вчера привезли, ну, что Вы, ей богу, как дитё малое? – отвечала продавщица.
- Дети ко мне завтра приезжают с внучатами, потому и спрашиваю. Дай-ка мне одно, попробую.
- Гляди, совсем Степановна из ума выжила, - шушукались в очереди, - нашла каких-то голодранцев, в дом пускает, прошлое лето Светка с детьми всё лето на её шее сидели. Видно, понравилось, опять едут.
- Ой, и не говори. Чужие люди, оберут до нитки, а то и по башке стукнут, дом-то хороший. Василий покойный хозяином был. Говорила ей сколько раз, отмахивается.
- Взвесь мне кило, хорошее печенье.
- Ну, наконец-то, - выдохнули сзади стоящие тётки. – Не тех кормишь, Степановна.
Евдокия Степановна, не спеша, шла домой и улыбалась. Что ей разговоры? Так, сплетни всякие. Родные – не родные, какая разница. Где они эти родные? За столько лет и не вспомнили о ней. А вот Саша со Светой помогают, да и не в помощи дело…
- Саша, а чего нам до завтра ждать? Я уже все вещи сложила и гостинцы упаковала, на последнюю электричку как раз успеваем. Поехали, а? - агитировала Светлана мужа, пришедшего с работы.
- Папа, поехали к бабушке, поехали, - подхватил Дениска, - там курочки, пирожки, вареники с вишней… там хорошо.
- Баба, - запрыгала двухлетняя Леночка, - хочу к бабе.
Александр посмотрел на своё семейство, улыбнулся, махнул рукой:
- Поехали.
Они сидели в электричке, дети смотрели в окно, периодически оглашая вагон восторженными криками: «Смотри-смотри!» А Саша со Светой просто улыбались, ни о чём особо не думая. Ведь это так здорово, когда у тебя есть бабушка, которая всегда ждёт!
После стольких лет вместе мы с женой решились взойти на высшую ступень супружеской близости — парную диету.
Захотели рука об руку дойти до кондиции древнегреческих богов. Вот прямо с завтрашнего дня. То есть спонтанное по сути решение, как все у влюблённых.
А в холодильнике как назло осталась куриная ножка в контейнере. Пусть это будет тест на верность нашим новым идеалам, постановили мы, и к ножке на ночь глядя не притронулись. Мы рыдали друг у друга в объятьях от осознания собственного нравственного величия и ушли спать одухотворённые.
Я проснулся через час в холодном поту. Мне приснилась Моника Беллучи, как обычно, но в этот раз на курьих ножках. Как избушка, право слово. Сама по себе избушка на курьих ножках не ахти, а уж Моника Белуччи так и вовсе Босх предынфарктный.
Я понял, что этот гештальт сам себя не закроет, и с ним надо что-то делать.
Я встал, ювелирно, чтобы не разбудить жену, и прошмыгнул на кухню. Я двигался, как ниндзя, ниндзя полночного холодильника, — есть такой стиль.
Пусть я предатель, мелкий человек, эгоист и немужик, об этом я подумаю завтра.
Я открывал контейнер, как Говард Картер гробницу Тутанхамона, — руки дрожали от величия момента. Гробница, тьфу, контейнер был пуст.
Я медленно, как у Хичкока, обернулся. Жена сидела под кухонным столом с куриной ножкой в руке. Ума не приложу, как она туда забралась: стол низкий, там даже Артём застревает.
А потом мы молча сидели напротив друг друга. За тем самым столом, из-под которого только что вылезла жена. На тарелке между нами лежала надкусанная куриная ножка.
— С макаронами или с картошкой? — наконец спросила жена.
— С картошкой, — ответил я, и жена включила плиту.
В конце концов, для богов мы ещё так молоды. Вернёмся к этому вопросу лет через тридцать.
